Томми — мой брат. Я присматриваю за ним почти… всю жизнь. — Она замолчала, облизнула сухие губы, провела пальцами по волосам и продолжила смотреть на Нико, пытаясь понять, о чем он думает. — У меня не было отца, — резко сказала она. — Только я, мама и Томми. Три человека, но ответственность… лежала на моих плечах, сколько я себя помню. Моя… наша мама не слишком о нас заботилась. Ей больше нравилось ходить на свидания и веселиться. Когда речь заходила об ответственности, она… просто не брала ее. Она была милой, беззаботной, и, когда я повзрослела, она будто… все равно была младше меня.

— У тебя… есть мама.

— Да, Нико, есть. Хотя бы один родитель. — Грейс замолчала, но ему не удалось заполнить тишину, так что она продолжила рассказывать историю, которую так долго скрывала. Нервы были на пределе, и она вспотела.

— Просвети меня. — Голос Нико был едва слышен.

— Мама выходила замуж несколько раз. Она родила нас очень рано, постоянно искала того самого парня и постоянно получала отказ. Я помню, как заботилась о ней, подбадривала, когда она расстраивалась. Она не любила готовить, по крайней мере, не то, что чаще всего едят дети. Обычно на ужин мы ели оладьи, а на завтрак — пиццу. Что было под рукой. Когда я повзрослела, то начала заботиться о том, чтобы на столе была полезная еда.

— А твой брат?

Грейс едва слышала его, и выражение лица было полностью отстраненным.

— Томми… Томми пострадал из-за того, что Сесилия не умела быть родителем. — Грейс погрузилась в рассказ, потому что это была самая тяжелая часть и потому что она отчаянно хотела сообщить ему все. — Я старалась, как могла, но всегда расстраивалась, когда мама не приходила на спортивные соревнования. Он был талантливым спортсменом. Любил регби. Он поднимался все выше и выше, ему пророчили блестящее будущее, но потом он попал в аварию. Тяжелый удар, и всему этому пришел конец. — Грейс закусила губу, вспомнив те мучительные дни.

— Мне… мне очень жаль.

— Это было ужасно. Хуже всего было то, что именно тогда мама, как назло, нашла нового парня. Потратила столько времени, сделала столько ошибок, но нашла. Отличного парня из Австралии. Настоящий владелец деревенского ранчо, который смог произвести на нее впечатление. Они поженились и вскоре уехали в Австралию.

— Она оставила тебя разбираться самой.

— Вот так. — Грейс прижала руки к горячим щекам. — Томми долго лежал в больнице, и, когда его наконец-то выписали, ему пришлось долго и упорно бороться, чтобы буквально встать на ноги. Терапия, неудачи и снова терапия, чтобы помочь ему с этим справиться, — она оглядела маленькую, ничем не примечательную гостиную, — я делала для брата все. Нашла ему маленькую, но обустроенную специально для него квартиру. Оплатила врачей. Частных, недешевых; именно поэтому я живу здесь, хотя платили мне достаточно. Нико, я знаю, что это все болтовня… — Ее голос стих.

Нико слушал. Каждое слово наносило новую рану. Он понимал, что не должен чувствовать, будто его предали, но все равно чувствовал, потому что она закрылась в себе, в своем мире и не пустила его.

Он подумал о цветах, которые купил, и о последней линии, через которую перешагнул, чтобы ослабить защиту, и при мысли об этом у него тут же заболел живот.

Он открылся ей, признал свою уязвимость, но слишком неверно понял намеки. Она никогда не подпускала его близко, потому что то, что чувствовала к нему, не шло ни в какое сравнение с тем, что он чувствовал к ней.

Он совершил ужасную ошибку. Нико чувствовал, как груз неумелых предположений и безрассудного оптимизма тянет его на дно.

Он встал.

— Я зря приехал, Грейс. — Он подошел к двери, взялся за ручку, посмотрел на нее в последний раз и бросил через плечо: — Я уйду, и мы больше не увидимся. Не пытайся связаться со мной. Прошлое в прошлом, теперь эта дверь закрыта навсегда. — Он натянуто улыбнулся. — Прощай в последний раз.

Глава 10

— И что будешь делать?

Грейс посмотрела на брата, на того, за которого, думала, вечно будет нести ответственность. На того самого брата, который вполне мог сам о себе позаботиться. Она грустно улыбнулась:

— Он не любит меня. Хей… с каких пор ты даешь разумные советы? — но улыбка превратилась в ухмылку, и на долю секунды она забыла о бешено бьющемся сердце, том, которое вырвали из груди, когда Нико вышел из квартиры.

Томми серьезно посмотрел на нее:

— Пора сделать выбор, сестренка. Сейчас мы на равных, поэтому, если ты любишь его, скажи, иначе будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

— Ладно. — Грейс почувствовала, что внутри медленно начал разгораться огонь. — Может, ты прав. Нет. Ты прав. Так что, Томми… — Она шла, пока говорила, и бросала слова через плечо: — Если ты не против, я буду и дальше любить тебя, но уйду и… — Она бросилась к нему, крепко обняла и отстранилась. — В следующий раз я хочу познакомиться с твоей девушкой. Понял?

— По-другому и быть не может, сестренка.

Разумеется, Грейс знала, где живет ее начальник. Как и все остальное, эту информацию выяснила по ходу работы.

Она не знала, вернется ли Нико домой, и если да, то когда.

Не знала, может, уйдя от нее, он решит вернуться к сорванному свиданию.

Она подождет.

Ей не хватит и тысячи лет, чтобы все обдумать.

Расслабиться она смогла, только пока бежала до метро. Хотела проанализировать его слова и каждое выражение лица, но спешка спутала мысли.

Она не могла понять, почему он так удивился, когда узнал о Томми. Он всегда ценил личные границы, при этом многим делился с ней, поэтому было больно узнать, что некоторые важные вещи она решила оставить при себе.

Грейс знала, что могла уйти. Он пришел с цветами, намекая, что они вновь могут стать любовниками, но она хотела не этого. Если его ранило, что она скрывала от него свою личную жизнь, то она справедливо страдала от безответной любви.

Под всем этим можно было подвести черту. Нико никогда бы не вернулся. Его прощание на самом деле было окончательным.

Но Томми был прав, и она, рано или поздно, пришла бы к тому же решению. Жить, жалея о чем-то, — не в ее правилах.

Когда она добралась до роскошного дома Нико в Кенсингтоне, вокруг было темно и тихо.

Она уже была здесь несколько раз. Дважды передавала важные документы, приезжала на рождественскую вечеринку, которую он устроил для некоторых