Хайшу стало обидно. Но почему люди совсем не ценят благие намерения? Ведь он хотел помочь. А она точно его рожу назвала «смазливой»? Тогда и настроению портиться незачем.

— Слушай, суицидница, я один раз предлагаю. С воздухом и деревьями ты можешь драться бесконечно, но демонов так убивать не научишься.

И она заинтересовалась, даже улыбнулась как-то хищно.

— А ведь и правда. Убить ты меня не можешь, зато если сам в процессе пострадаешь…

Хайш бегло перебил:

— Эй, эй! А серебряный-то нож зачем? Для тренировки подойдет и обычный! Даже ты по теории вероятности можешь случайно попасть!

— Я не верю в теорию вероятности, — Марина шагнула к нему. — Зато верю в наперстки.

— Какие еще…

Хайш не закончил, уворачиваясь. На этот раз рассветница не метнула нож, а бросилась сама. Наверное, запасного нет. Тут же перегруппировалась и снова полоснула — конечно, опять по воздуху. Хайш не собирался ее бить — хотя бы потому, что боялся случайно убить. Она была права: сюда сразу налетит армия рассветников. Хайш, конечно, сбежит, но будет еще сто лет кряду оплакивать утраченный разлом. Потому он убьет обоих позже, сразу, когда основное дело уладит.

Она довольно ловко попыталась подсечь его ногой, но была по-человечески медленной. Тем не менее вскользь зацепила! Хайш и сам не заметил, как начал поддаваться азарту:

— А неплохо, слушай! Почти как беременный тюлень. Но ты бьешь не туда, — он легко подпрыгнул, пропуская очередной удар ноги. — Демоны чувствуют боль, но они сильнее. Даже если удастся меня ударить, то я все равно тебя прикончу. Так что поменьше танцев, суицидница, бей туда, где результат будет ощутимей.

Она же на ответы не отвлекалась: все нападала и нападала. Но, вроде бы, слушала, раз теперь метилась ножом в горло. Хайш отклонился, ощутив холодок на коже от пронесшегося в миллиметре лезвия, но уже через секунду понял, что маневр обманный: она тут же попыталась залепить ногой между ног. Ага, значит, про ощутимый результат точно расслышала. К счастью для ближайшей ночи, Хайш успел заблокировать. А это прикольно! Он облизнулся и начал ее обходить.

У рассветницы уже пот на лбу выступил. Еще немного — и она кинет нож. Потому что поймет, в чем ее основной шанс, и не справится с желанием закончить все быстро. А пока они смотрели друг на друга пристально, переступая по окружности, и пытались угадать, что сделает второй. Однако Хайш ошибся — она в самом деле пыталась научиться, а не выплеснуть гнев:

— Почему ты не нападаешь, демон?

Аж приятные мурашки по коже побежали. Она не так безобидна, как он думал со стороны. Само собой, ему ничего пока сделать не может, но со временем и при таком настрое — вполне. Настрой ее как раз последним вопросом и обозначался: в данный момент ей самой интересно, сможет ли она отразить прямую атаку демона.

А Хайш не любил отказывать дамам:

— Хорошо, постараюсь медленно. Ты забываешь про левую руку, держи выше.

И рванул вперед, ударяя — почти не целясь, просто проверить блок с левой стороны. Рассветница отбила, хоть и неумело. Хайш отступил на шаг и, резко наклонившись, поднырнул снизу. Марина попыталась развернуться — если бы он действовал на полной скорости, то она бы не успела. Но для начала сойдет. Однако он недовольно прокомментировал:

— Ну и что ты делаешь? Ты же открылась с этой стороны — убивай не хочу.

— Да как я открылась?! — почему-то раздраженно выкрикнула она.

Дура полная. Хайш с разворота повторил предыдущий маневр, на этот раз она увернулась шустрее, но теперь он успел ухватить ее за левую руку и с силой вывернуть назад. Она согнулась и вскрикнула от боли. Хайш потянул еще немного сильнее:

— Вот так. Дошло? Ты по траектории дальше уходи на развороте, а то тебя только ленивый не перехватит.

Она уже шипела от боли и бессилия. Интересно, если ей руку все-таки сломать, то рассветники все равно армией явятся? Хайш тяжело вздохнул и отпустил. И эта змеюка, едва только вырвавшись из захвата, не стала выпрямляться, а провернулась дальше, направляя нож ему в живот.

И все-таки достала! Вот ведь! И делай после этого людям добро! Но прием был классный, и подлость эта — прямо восторг. Потому Хайш не ударил в ответ, а отлетел на два шага назад и уставился на прорезь в дорогущей рубашке. Ничего святого у людей нет! Двумя пальцами расширил дыру — на животе тонкой полоской чернела кровь. Твою ж… Нож-то серебряный. Больно, тошно, обидно, и заживать неделю будет. А все потому, что Хайш сострадание проявил — руку ломать не стал. Как будто забыл, что сострадание — один из самых тяжких грехов.

Теперь рассветница не уйдет, пока он ее не вываляет в грязи. Хватит двух ударов: сначала опрокинуть навзничь, а потом еще раз — пощечиной. Ничего не сломается, зато унизительно. И собой к земле прижать — пусть поизвивается, понервничает. Тогда прям очень хорошо получилось: она даже побледнела, как если бы всерьез испытывала тошноту от его близости.

Но рассветница на него не смотрела — не ждала удара. Она улыбалась подходившим. Хайш вмиг перенастроился и повернулся к тем, одаривая очаровательной улыбкой. Уже знакомый Илья и уже знакомая блондинка с хранителем на башке. С ней давно уже пора начать общаться:

— Привет! А мы тут с Мариночкой танцуем. Присоединитесь?

Блондинка встала, как вкопанная, а хранитель так зашипел и напрягся, что пузырями пошел. Девица духа слышать и чувствовать не могла, но и сама сообразила:

— Это он?! Это демон?!

Илья смотрел хмуро, выступая вперед:

— Да. Алиса не подходи к нему, но лицо запомни.

Хайшу такое приветствие не понравилось, но он склонил голову набок и закусил нижнюю губу, разглядывая белесое свечение.

— Привет, Алиса. Меня зовут Хайш. Иди ближе — запоминай мое лицо. Я ничего тебе не сделаю.

А она покраснела вся, затряслась:

— Не сделаешь, потому что тогда Марина и Илья тебя прикончат! А если ты убьешь кого-то из них, то тебя достанут другие рассветники! Так что только попробуй меня пальцем тронуть, мерзавец! Убийца!

Терпение Хайша лопнуло:

— Слушай ты, человек-гнездо! Я же пытаюсь быть милым! Если тебе наскучат эти двое, то я всегда готов составить приятельскую компанию.

Вместо Алисы ответил Илья:

— Слушай ты, даже не смотри в ее сторону!

Да что ж это такое? Слава вперед бежит, а земля слухами полнится. У всех предвзятое мнение! Да он уже несколько недель никого не убивал, кроме джина, а они все забыть не могут. И что, теперь год будут припоминать?

Хайш безнадежно махнул рукой и просто ушел в сторону дороги. Пусть они втроем остаются, уныленько обнимают друг дружку, уныленько переспрашивают, каких страстей он еще наворотил, и уныленько сплетничают за спиной. Ну что ему еще сделать, чтобы добавить красок в их черно-белое бытие, раз они так этого не хотят?