– Как он выглядел? – как можно спокойнее поинтересовался Гуров.

– Да обычно выглядел. Мужик как мужик. Только родинка большая на носу была, – пожал плечами бомж. – А я к нему и не присматривался. Он же не баба, чтобы на него пялиться. Я пузырь со спиртом под робу засунул втихаря и смылся с раздачи, пока меня никто не запалил. Что я, больной, что ли, с бомжами спиртом делиться?

– С какой стороны у волонтера была родинка?

– С правой, – после секундного замешательства ответил Землянников. – Только, гражданин начальник, вы его не наказывайте, пожалуйста! Он же не торговал алкоголем. Я знаю, им это делать нельзя. Я же сам выпросил у него остатки!..

– Ничего себе «остатки», полбутылки, – хмыкнул Лев. – Ладно. Не буду размахивать шашкой, мы еще поборемся! Куда бутылку из-под спирта дел?

– У меня в норе должна валяться, – вновь пожал плечами бомж. – Только не знаю, осталось там что-то или нет.

– А вот это мы с тобой скоро и проверим, – пообещал Гуров и на несколько секунд задумался.

История с родинкой не сходилась. У того человека, который несколько дней ходил в Казанскую церковь в Молокове, родинка была с левой стороны носа, а у волонтера, напоившего бомжа, она располагалась с правой стороны. Либо это были двое разных мужчин с похожими приметами, либо, что тоже казалось вполне вероятным, кто-то прекрасно знал о том, что какое-то уродство на лице полностью отвлекает внимание от самой внешности и заставляет очевидцев запомнить только его. Как эту родинку, например. Если это так, то неизвестный допустил ошибку, наклеив уродливую родинку не на ту сторону носа. Наверняка опознать этого человека Землянников не сможет, но все же Гуров решил позже отправить его к экспертам для составления фоторобота. Как и сторожа молоковской церкви Валяева.

Больше ничего толкового из бродяги Лев вытянуть не смог. Как он ни старался расшевелить воспоминания Землянникова, тот так и не смог ничего сказать о том, откуда в его «норе» взялась сумка убитого соседа вместе с ножом, которым его зарезали. Бомж твердил лишь одно: не помню! По его словам, вернувшись с точки, где раздавали питание и где он таким чудесным для себя способом раздобыл спирт, он тут же решил выпить, и остановиться уже не смог. Сказал, что не помнит, как отрубился, но ночью просыпался, снова выпил спирта и вновь отключился. А утром, когда проснулся, увидел рядом с собой чужую сумку с вещами.

От нежданной «манны небесной» Землянников ошалел настолько, что даже забыл опохмелиться, а сразу побежал сдавать вещи в ломбард, пытаясь по дороге вспомнить, ходил ли он вчера куда-то, или это к нему кто-то приходил и свои вещи оставил. Ясность в этот вопрос самому себе он внести так и не смог и действительно почти поверил, что утром с пьяных глаз зарезал человека.

– Вот только я, гражданин начальник, хоть убейте меня, правда не помню, как это сделал, – чуть ли не плача, заверил Гурова бомж.

– А ты же тут детально расписал, как убивал мужчину в подъезде, – усмехнулся Лев, размахивая перед носом Землянникова его признательными показаниями.

– Следователи мне рассказали, как все было, ну я и согласился, – шмыгнул тот носом. – Они же мне обещали, что в одиночку меня посадят, а сами… Ну хоть вы-то, гражданин начальник, свое слово сдержите? Я вам все, что помню, рассказал. Если что-то в тех показаниях неправильно, перепишите снова, а я их вам опять подпишу. Только отправьте меня в одиночку!

– Сначала мы с тобой, мил человек, в твою нору прокатимся, – ответил Лев и тут же позвал охрану: – Отконвоируйте его в машину с «обезьянником». Сейчас поедем на следственный эксперимент.

По дороге к машине он зашел лишь к Иващенко и попросил у него экспертов для изъятия вещественных доказательств. Про методы работы следователей его отдела Гуров решил с подполковником пока не разговаривать, прекрасно понимая, что тот о них и так знает, а времени выяснять отношения и требовать наказать нерадивых «следаков», спешащих любыми способами закрыть дело, у него не было. Оставлять такие действия коллег безнаказанными он, конечно, не собирался – внутреннее чувство справедливости не позволило бы ему сделать это, – но сейчас было не до того, и Лев пообещал себе потребовать наказания виновных сразу, как только закончит дело с маньяком, обожающим загадки.

Выезд на место жительства Землянникова в городском коллекторе ничего особенного не дал. Привычная обстановка не смогла расшевелить память бомжа, и вспомнить что-то еще он не смог. Зато ту бутылку, которую ему передал волонтер на раздаче пищи, нашел сразу. Она была в том самом импровизированном тайнике, куда он ее спрятал накануне своего ареста, и на дне стеклянной емкости даже плескалось граммов пятьдесят прозрачной жидкости. Гуров приказал изъять бутылку и отправить на экспертизу, а Землянникова велел отвезти в Главк для составления фоторобота.

– Сдадите его нашим дежурным. Скажете, что я приказал посадить его в одиночку, после того как специалисты с ним закончат работать.

С Землянниковым Гуров пока закончил. Решение выпустить бомжа из СИЗО после сегодняшнего допроса тоже пришлось отложить до лучших времен, поскольку он все-таки мог опознать того человека, который изображал из себя волонтера, дав бездомному водку. А если сейчас отпустить Землянникова, найти его потом будет невероятно сложно, если вообще возможно. Поэтому придется бомжу посидеть под замком до того времени, пока не удастся распутать все узлы этого дела, оказавшиеся так крепко переплетенными и затянутыми.

После того как Лев закончил возиться с Землянниковым, он позвонил Лаврентьеву, который занимался тем, что устанавливал личность женщины, встречавшейся с Астаховым в кафе. Оперативник доложил, что у него есть информация, и уже собрался обо всем рассказать по телефону, но Лев приказал ему ехать к Главку и сам отправился туда же.

Оперативник поработал отлично. Он успел не только установить личность неизвестной дамы, но и пробить ее по всем базам, к которым имел доступ. Причем и первое и второе оказалось совсем несложно.

Неизвестную женщину из кафе сразу опознала старшая по дому, к которому ее после встречи с Астаховым отвезло такси. Незнакомка оказалась Ларисой Романовной Ивлевой, неработающей вдовой и, по совместительству, подругой Натальи Астаховой. Женщины когда-то учились в одном классе и с тех пор поддерживали самые лучшие отношения. Вполне возможно, что она встречалась с банкиром именно из-за состояния своей подруги, близкого к панике, чтобы обсудить какие-то меры по выведению ее из кризиса, либо по любому иному поводу. Не исключено, что Ивлева может оказаться и любовницей Астахова. И хотя ее дружба с потерпевшей не исключала Ларису из списка лиц, так или иначе причастных к преступлению, зато объясняла контакты Ивлевой с Астаховым.

Гуров облегченно вздохнул – по крайней мере, одной загадкой в запутанном деле стало меньше. Пообщаться с Ивлевой, конечно, следовало, но это не было сейчас первоочередной задачей. Он решил отложить разговоры с подругой потерпевшей и возможной любовницей ее мужа на более подходящее время и поставил перед Лаврентьевым новую задачу. Оперативнику следовало отправиться в столовую на улице Буракова и выяснить там все, что возможно, о Сидорчуке.