сторону острова Геральда, и далее на юго-восток льды становились более разреженными. Поэтому было принято следующее решение: итти сначала к Берингову проливу, чтобы выполнить эту часть задания; из района Берингова пролива пытаться итти на север и затем на северо-запад к острову Врангеля». Что это значит? Не найдя подход к острову с запада и с юга, он собирается проплыть 500 км к западу, потом развернуться и снова пройти эти 500 км в другую сторону? А когда он собирается это делать, в октябре? Или это план на следующую навигацию? Тогда зачем он пишет, что на юго-востоке льды более разреженные? За год это же наверняка поменяется?

Шмидту вторит его заместитель по науке Баевский: «Теперь мы вынуждены план изменить. В первую очередь достигнем Берингова пролива, а потом попытаемся подойти к острову Врангеля с востока». «Потом» – это когда? В следующую навигацию? Про это не сказано ни слова. Или они оба старательно изображают слабоумных?

Буквально следующая фраза Баевского на это намекает: «18 сентября шли своим ходом. Приближаясь к мысу Ванкарем, потерпели небольшую аварию. По левому борту сломан третий шпангоут. Это весьма неприятно. Нам предстоит преодолеть очень тяжелые ледовые препятствия на пути к Берингову проливу, а корпус корабля становится слабее!»

Да, действительно неприятно, хотя авария небольшая, всего лишь третий шпангоут сломан. А еще ведь тяжелые препятствия преодолевать два раза – туда и обратно. В трюме вода, капитан втайне от всех посылает наблюдать за корпусом инженера Факидова и старшего помощника Гудина.

Но Шмидт непоколебимо оптимистичен: «Иногда получались повреждения, но мы их на ходу исправляли, стараясь не терять времени и продвигаться дальше. Необходимо было спешить, так как лето уже кончилось и вода между льдинами стала покрываться молодым льдом. Началось сплачивание всего льда в одну целостную массу».

На самом деле «Челюскин» перестал двигаться не 23 сентября, а немного раньше: уже 19 сентября он дрейфовал вместе с окружающим его льдом, а 23-го остановился, когда дрейфом его выпихнуло в неподвижное ледяное поле относительно недалеко от берега. Про авралы и героическую ручную колку океанских льдов я писать не буду, челюскинцы оставили про это очень яркие воспоминания, пересказывать их – только портить.

1 октября стоящий у Колючинской губы «Челюскин» навестили прибрежные чукчи. Шмидт съездил с ними на берег и попросил в стойбище собачьи упряжки. Найти удалось только четверо нарт и упряжек. Решено было с их помощью отправить в Уэлен своим ходом восемь человек, чтобы сократить число зимующих, меньше отапливать помещения и т. п. Шмидт пишет, что хотел отправить тех, у кого были проблемы со здоровьем: «Было заманчиво их отправить в первую очередь, но при наличии только четырех упряжек я мог отправить только одного больного, остальные же нарты приходилось загружать продовольствием, кормом для собак и палатками. Я решил отправить больного кочегара Данилкина, а с ним врача и еще шесть человек. Последних приходилось выбирать уже не из больных, а, наоборот, из наиболее выносливых людей». По интересному совпадению среди этих шестерых выносливых трое были из творческой сферы. Это Л. Муханов – корреспондент «Комсомольской правды», И. Сельвинский – спецкор «Правды» и М. Трояновский – кинооператор. Шмидт фамилии и профессии не называет, но деликатно объясняет свой выбор так: «Я выбрал тех из наших работников, которые были связаны основной службой с Москвой или Ленинградом. Отплывая в поход, я обязался перед их учреждениями вернуть этих людей в первую очередь в случае задержки “Челюскина”». Остальные трое покинувших борт: синоптик Простяков, радист Стромилов, инженер Кольмер. Фамилия врача была Мироненко. Они уехали 3 октября и, пройдя около 300 км, благополучно прибыли в Уэлен. (Интересно, когда эти ценные работники попали «в Москву и Ленинград»? Вряд ли в ближайшие пару месяцев. Добраться к Новому году у них был шанс, если бы они успели приехать в бухту Провидения к середине ноября – к приходу «Смоленска», потому что следующий рейс состоялся только спустя полгода, в мае 1934 г. На нем они добирались до «Москвы и Ленинграда» вместе с остальными челюскинцами, хотя и без предшествующих приключений.)

После отъезда трех журналистов творческая бригада «Челюскина» уменьшилась почти вдвое. Остались: художник Ф. П. Решетников, кинооператор А. М. Шафран, корреспондент «Известий» Б. В. Громов и писатель С. А. Семенов. Все же забавно получилось: хотели отправить больных, а в результате избавились от одного больного и трех журналистов.

А 5 октября через неподвижную льдину прошла трещина, «Челюскин» развел пары, начал пробираться в направлении дрейфующего льда и успешно его достиг. Это было последнее активное действие легендарного парохода, который с этим льдом потом дрейфовал месяц до Берингова пролива, а затем несколько месяцев от. Можно сказать, что 5 октября героический поход парохода «Челюскин» закончился, после этого экипаж только реагировал на сюрпризы стихий, а самостоятельно действовать не мог. В каком-то смысле уже 5 октября началась героическая спасательная операция, которая поначалу протекала в скрытой форме. Как водится, сперва «ничто не предвещало».

Весь октябрь «Челюскина» тащило вместе со льдом в нужном направлении со средней скоростью 10 км в день; за месяц он преодолел порядка 300 км, и в начале ноября его вынесло в Берингов пролив. До чистой воды оставалось совсем чуть-чуть. Но мы уже знаем, что 4 ноября его потащило обратно.

В известном документальном фильме «Челюскинская эпопея», снятом в 1974 г. Ю. Визбором и Ю. Сальниковым к сорокалетнему юбилею событий, есть интересный эпизод. Он начинается в конце девятой минуты фильма. Журналист в 1974 г. беседует с тогдашним начальником штаба морских операций восточного сектора Арктики Вадимом Обоносимовым.

Журналист спрашивает: «Что бы вы сделали, если бы сейчас произошли подобные события?»

Начальник штаба отвечает: «Сейчас мы бы такое не допустили. У нас есть самолеты ледовой разведки, могучие ледоколы…»

Журналист: «То есть сейчас такое невозможно?»

Начальник штаба: «Возможно, если не проявлять разумности».

А вот выводы челюскинцев об их славном походе реально способны свести с ума.

П. Буйко, несостоявшийся начальник полярной станции: «”Челюскин” выполнил свое задание, он прошел в одно лето от Ленинграда до Берингова пролива». Как же он выполнил, когда он не прошел? «Поход “Челюскина” показал, что из Чукотского моря к Берингову проливу можно пробиться далее в конце ноября, к началу декабря». Как же он показал, когда он утонул? В каком начале декабря, если он застрял в середине сентября? Воистину объективной реальности не существует.

«Челюскина» относит все дальше

Итак, 17 ноября 1933 г. окончательно становится ясно, что «Челюскин» остается без какой-либо помощи. Авиации нет, ледорез «Литке» пробиться не может и, чтобы тоже не оказаться в