Двор оказался как двор, ничего необычного. Разве что фонари тут были фигурные, витиеватые, как в старых сказках, а в остальном все привычное, знакомое. Окна светились теплой желтизной. Кое-где уже перемигивались гирлянды — какие-то торопыги готовились к Новому году. Машин здесь не было из-за слишком узких проездов — припарковаться негде. Людей тоже почти не было. Лишь раз из первого подъезда выскочил мальчишка, чуть старше Вари, в одном лишь спортивном костюме с наброшенным на голову капюшоном. Он бросил на девчонок хмурый взгляд, пробежал вдоль дома и скрылся в четвертом подъезде. Двор жил тихой размеренной петрозаводской жизнью, и Варя даже порадовалась, что не начала сразу задавать странные вопросы.

— Знаешь, что здесь хуже всего? — Олин носик смешно сморщился.

— Зима? — попыталась угадать Варя.

— Ну ты чего?! — Оля улыбнулась, захлопала длинными ресницами. — Мы же не из Африки и не из Америки. Мы тут родились, в Петрозаводске.

— У нас раньше квартира была в твоем доме, — поддакнула Яна.

Оля пнула ее в лодыжку, а когда сестра вскрикнула и попыталась пнуть ее в ответ, проворно отпрыгнула и показала язык.

— В Финляндии тоже зима, — потирая ушибленную ногу носком сапога, сказала Яна. — Там, может, даже еще холоднее.

Варя прыснула в кулачок. Ей вдруг показалось, что Яна сейчас скажет как Карлсон: «Продолжаем разговор!» — но та молчала, хмуро поглядывая на сестру.

— Здесь скуууууучноооо! — жалобно протянула Оля и натурально зевнула.

— Мы никого не знаем, а во дворе, кроме нас, детей вообще нет! — подхватила Яна.

— А мальчик? — Варя указала на четвертый подъезд, где скрылся мальчишка в спортивном костюме.

— Это Егор, — фыркнули сестрички в унисон. — Егор бука. Он с нами даже не здоровается.

Дверь четвертого подъезда хлопнула. На крыльцо вышла высокая стройная женщина в одном лишь длинном платье, чем-то неуловимо напоминающая маму. Только волосы кудрявые, черные, непослушными буйными завитками торчащие из высокого хвоста, никак не походили на мамины, прямые и светлые. Улыбаясь, женщина разглядывала девочек и, кажется, чего-то ждала.

— Мама ваша? — спросила Варя.

Сестрички Ярвинен переглянулись и разочарованно выдохнули:

— Неееет…

— А где ваша мама?

— На работе, — сказала Оля.

— В гостях, — выпалила Яна.

Варя ожидала очередного взрыва смеха, но сестрички посмотрели друг на друга колюче и промолчали. Странные они были, эти девочки. Варя никак не могла взять в толк, нравятся они ей или нет. Обычно она быстрее разбиралась со своими симпатиями, но в этот раз природный компас, указывающий на хороших людей, дал сбой. Сестрички Ярвинен оказались веселыми и компанейскими, и шутки у них были незлые, хоть и немного специфические. Но в том, как иногда блестели их глаза, как застывали улыбки, Варе чудилось что-то недоброе.

— Кстати о мамах. — Оля ловко съехала с неудобной темы. — Тебе домой не пора?

Варя с удивлением поняла, что двор освещает не продрогшее зимнее солнце, а фонари, в сумерках похожие на электрические свечки. Темнота вновь накрыла мир внезапно. С черного неба повалили пушистые хлопья, закружились вокруг кованых фонарных опор.

Из глубины двора вылетело звонкое, заливистое тявканье. В ответ недовольно каркнула ворона. Во тьме тяжело захлопали крылья. Резкое истеричное тявканье приближалось, а с ним вместе приближался раздраженный женский голос, ведущий бесконечный монолог.

— Ого! Смотри, смотри! — возбужденно запрыгала Яна. — Вот сейчас потеха будет! Давно такого не было!

Сестры подхватили Варю под руки и поволокли с площадки ближе к дому. Прижимаясь к голым кустам, они гуськом двигались на шум. Варя поймала себя на мысли, что хочет прочистить ухо мизинцем, чтобы выковырять оттуда мерзкий тонкий лай.

— Занесло дуреху! — злорадно потирая варежками, неожиданно по-взрослому шепнула Оля. — Вот пусть теперь на себя пеняет.

Скорчившись в полуприсяде, она напряженно всматривалась в густеющий снегопад, похожая то ли на разведчика, то ли на воришку. Ее сестра, прижимаясь к Варе плечом, напряженно терла друг о друга промокшие варежки.

— Ой, что будет, что будет! — полушепотом причитала она.

Из-за поворота вырулила дама в мехах, ведущая на поводке мелкое четвероногое недоразумение. В розовом комбинезоне, с чубчиком, перехваченным резинкой, собачка казалась игрушечной. Водя по сторонам острой мордочкой, она злобно облаивала все, на что падал ее взгляд — стены, двери, ограду, кусты и падающие снежинки. Изредка она начинала рваться вперед, натягивая поводок, захлебываясь хрипом. Тогда хозяйка, не прекращая болтать по телефону, резко дергала поводок на себя.

— Понятия не имею! — кричала она в дорогой телефон. — Вы такси или что? Это вы должны адреса знать, а не я!

Она была без шапки, и снежинки путались в крашеных платиновых локонах. Короткая шубка расстегнулась, открывая голубую блузку и намотанный на шею легкий шарф. Юбка ее была слишком тесной, а каблуки слишком высокими, отчего женщина не шла, а семенила, как японка в традиционном наряде.

— Нет, это вы послушайте! — Женщина остановилась и, поднеся трубку к лицу, не закричала даже — завизжала: — Или вы мне присылаете машину, или…

Какие кары должны рухнуть на нерасторопных таксистов, Варя так и не узнала. Из-за спины женщины выпрыгнула черная тень. Угловатая, взлохмаченная, она тем не менее двигалась очень плавно и быстро. Сверкнули кристаллики льда в спутанной шерсти, вспыхнули отраженные глазами огни фонарей. Розовый комбинезончик испуганно тявкнул в последний раз. Что-то хрустнуло, и черная тень исчезла. Ошарашенная женщина стояла, потерянно прижимая к груди перекушенный поводок.

Варя несколько раз моргнула, пытаясь понять, не привиделось ли ей ночное существо, похожее на волкодава с глазами совы. По плечам пробежали мурашки. Волосы под шапкой шевелились как живые. Над ухом гнусно захихикали сестрички. В темноте детской площадки раздался глухой рык вперемежку с хрустом костей. Обрывок поводка выпал из дрожащих пальцев с длинными ухоженными ногтями. Женщина заорала дурным голосом и со всех ног ринулась туда, откуда пришла. Послышался громкий треск порванной юбки.

— Аха-ха! Вот ржака! — Оля схватилась за живот, согнулась в приступе искреннего злого хохота.

— Ржака-собака! — поддержала сестру Яна.

Варя смотрела на них как на сумасшедших, не в силах поверить, что это с ними она так весело проводила время каких-то пять минут назад. Как будто подкравшиеся сумерки украли девочек, оставив взамен злобных колючих карликов.

— По-моему это не смешно… — сказала Варя и удивилась своему голосу — взрослому, рассудительному. Как у мамы.

Смех как топором обрубило. Сестрички выпрямились, зыркнули на Варю исподлобья, точно впервые увидели. Казалось, они стали выше ростом, шире в плечах. В крохотных девчачьих фигурках появилось что-то каменное, коренастое. Варя сглотнула набежавшую слюну, сделала шаг назад. В спину ей уткнулись корявые ветви кустов, заставив испуганно подпрыгнуть. Оля шагнула вперед, протянула нереально широкую ладонь в кроваво-красной рукавице… Варя сжалась, зажмурилась…