именно с «Девятым валом»: мы, зрители, интуитивно ощущаем тут обещание счастливого исхода. И это обещание делает нас счастливыми, оттого и картина оставляет столь приятное и комфортное впечатление.

Близкое по поэтичности и оптимистичности изображение шторма мы встречаем еще разве что в голландской живописи XVII века. Но философия и мировоззрение, стоящие за голландскими морскими пейзажами (или маринами), настолько же отличаются от видения мира Айвазовским, насколько мир протестанта отличается от мира православного. Море – излюбленный сюжет пейзажей Золотого века голландской живописи. Художники Соединенных Провинций (как именовали тогда Голландию) изображают морскую стихию во всех ее проявлениях – от тихого утреннего штиля до бушующего ночного шторма.

Такая любовь к маринам объясняется тем колоссальным значением, что море имеет для Голландии. Не будет преувеличением, если сказать, что оно – источник благосостояния страны, ведь Голландия – страна торговая, редкая республика среди монархической Европы, устойчивость и процветание которой целиком зависят от свободной торговли по морям и рекам. В XVII веке голландцы в некотором роде одержали победу над морем, приручив его с помощью развития оптики и картографии: не было берегов, которых не достигали бы суда голландских торговых компаний. Идеальный мир голландцев целиком зависел от моря. Уже одного этого было достаточно, чтобы морские пейзажи появились в каждом состоятельном доме.

Однако образ моря – именно бурного моря, наиболее часто встречающегося на голландских пейзажах, – не только отражал торговую мощь страны, но и перекликался с глобальной идеей мироздания, лежавшей в основе протестантской этики и национального сознания Соединенных Провинций.

Что же это за идея?

Голландскими пейзажами с изображением бурного моря, а в нем – кораблей с раздувающимися парусами, увешаны стены художественных музеев всего мира. Для иллюстрации мировоззрения голландца XVII века мог бы подойти любой из них, ведь смысловой ряд у голландских марин идентичен. Я более подробно остановлюсь на «Буре на море» Питера ван дер Кроса [123] из собрания ГМИИ им. А. С. Пушкина. Далее вы сможете легко «вскрыть» любой морской пейзаж Голландии XVII–XVIII веков, применяя ключи и коды, которыми мы воспользуемся для раскрытия смыслов, наполняющих эту картину.

Питер ван дер Крос. Буря на море. 1680, ГМИИ им. А. С. Пушкина, Москва

Как и у подавляющего большинства марин, небо в «Буре на море» ван дер Кроса занимает две трети пространства картины, становясь основной доминантой композиции. Подобную роль в выстраивании композиции и света небу отведут два столетия спустя импрессионисты, в частности, Альфред Сислей. Правда, они будут руководствоваться иными идеями, нежели те, что вдохновляли голландских живописцев. На морских пейзажах XVII столетия небо в прямом смысле слова царит. Для народа, который освободился от гегемонии мощнейшей католической державы Европы, каковой являлась Империя Габсбургов, и тем самым отвоевал себе право на исповедание протестантской веры, такое подавляющее присутствие неба на пейзажах вполне объяснимо: трудолюбивые и гордые голландцы так напоминают себе и другим о всепоглощающем присутствии Судьбы в этом мире.

Нации торговцев и мореходов свойственно отводить ведущую роль в своей жизни высшим силам: слишком многое на море зависит от везения и удачи.

Под серым в облаках небом, посреди бурного моря борются с разгулявшейся стихией несколько кораблей, на которых развеваются голландские флаги. Корабли швыряет по высоким волнам, но они продолжают плыть, раздув паруса, вопреки смертельной опасности, исходящей от стихии. Образ корабля как символа церкви и веры – один из самых древних в христианстве. И чаще всего он использовался именно в сочетании с бурным морем. Еще в III веке теолог и мученик Ипполит Римский [124] сравнил церковь с «кораблем среди бушующих волн, но никогда не тонущим» [125]. Действительно, на картинах голландских художников корабли стойко и уверенно борются с морской стихией, которая олицетворяет духовное смятение, мятежный дух, богоборчество. Уверенные в своей правоте корабли переносят тяготы бури, тем самым одолевая ее и одерживая над ней победу. Победу эту изображают в виде берега, часто присутствующего на морских пейзажах Голландии.

У ван дер Кроса берега не видно, однако корабли уверенно движутся в нашу сторону, что позволяет предположить наличие берега как раз там, где находимся мы, зрители.

Приглядевшись внимательно к небу, мы увидим, что оно начинает проясняться светло-голубыми разрывами облаков. Высоко в небе и ближе к воде летают птицы. Они подтверждают предположение о том, что берег близко, а также указывают на скорое окончание бури. Корабли с раздутыми парусами уже вне опасности: они возвращаются домой невредимыми. Как, впрочем, и всегда в голландских маринах. Так и окрепла и утвердилась протестантская церковь в Соединенных Провинциях, оставив позади все испытания.

Сравнивая морские пейзажи Ивана Айвазовского и живописцев голландского Золотого века, стоит обратить внимание на то, что перед нами раскрываются две совершенно разные картины мира: православие и протестантизм. И если голландцы побеждают стихию, то Айвазовский, бесконечно доверяя миру, восхищается ею.

Игры с пространством у Сезанна

Поль Сезанн, о революционном взгляде на мир которого мы уже говорили применительно к натюрмортам, произвел художественную революцию и в жанре пейзажа. Не будет преувеличением заявить, что этот бунтарь от искусства создал новую живописную систему, в которой не было места ни классическим законам перспективы, ни сиюминутной беспредметности импрессионизма. Более того, именно отрицая импрессионистский взгляд на мир исключительно через свет, Сезанн строит свою живописную систему пейзажа. «Выбравшись из-под обаяния импрессионизма» [126] (как очень красиво и точно написал о нем Петров-Водкин), Сезанн восстанавливает в живописи форму и плоскость, удаленные оттуда талантливой кистью Моне, Писсарро и Ренуара.

Восстановление это происходит через возвращение в картины цвета – насыщенного, плотного, материально осязаемого. Именно таким цветом, в котором порой мы даже не различаем мазков, Сезанн буквально заливает те геометрические формы, из которых состоят его пейзажи.

«Трактуйте природу посредством цилиндра, шара, конуса» [127], – говорит он и создает свои неподвижные, словно застывшие во времени пейзажи. В них отражается настолько убедительная картина мирового бытия, природа приобретает такую величавость и материальность, что создается впечатление, будто человеку, от которого все равно ничего не зависит, там места нет. Пейзажи Сезанна – это изображения мира непостижимого, вневременного и грандиозного. Это настоящие «портреты природы».

Один из таких «портретов природы» я хочу рассмотреть повнимательнее, чтобы глубже заглянуть в замысел Сезанна и оценить реализацию этого замысла.

Поль Сезанн. Гора Сент-Виктуар с большой сосной. 1887, Институт искусства Курто, Лондон

Знакомьтесь: один из 87 (восьмидесяти семи!) видов горы Сент-Виктуар, созданных Сезанном с 1880-х годов и до своей смерти в