конькобежцам – она все же используется для доставки воды в трактир.

Эта идеализированная деревня излучает радость и довольство, жизнь ее наполнена верой в свою страну, свой народ, свою религию.

Таким образом, подхватив брейгелевскую композицию, мастер нарисованной зимней природы Хендрик Аверкамп представляет совершенно иную картину мира. Его «Зимний пейзаж с конькобежцами» стоит у истоков новой голландской пейзажной живописи, известной каждому и любимой многими.

Двенадцать апостолов у Хоббемы и Шишкина

Пейзаж как самостоятельный жанр живописи подарили Европе Нидерланды. В XVII веке он достигает ярчайшего расцвета именно в северной части Нидерландов, которая, приняв название Республики Соединенных провинций, получила независимость и укрепила протестантизм. Нам привычнее называть эту новую страну Голландией. Именно на этом кусочке суши и на омывающих ее берега морях будет зарождаться капитализм [110], торговля достигнет невиданного до того времени размаха и беспрецедентной свободы. Здесь будут коваться новое общество, новая этика [111] и, как следствие, новая эстетика [112] и новая идеология [113], идеология богоизбранного народа.

Разумеется, многие из вас слышали о подобной же самоидентификации израильского народа и, начиная с середины XIX века, русского народа, названного Ф. М. Достоевским[114] «народом-богоносцем». Израильтян мы оставим за скобками, а вот к русской живописи непременно обратимся чуть позже – и на этом пути нас ждет немало интереснейших открытий.

Итак, голландцы вместе с независимостью обрели право на собственное вероисповедание и обратились к протестантизму, чьим главным отличием от католичества было право верующих напрямую, без посредничества священнослужителей, общаться с Богом. Ничего удивительного, ведь одержанная ими победа вселила в них сознание собственной исключительности пред Богом, особой к Нему приближенности. Подобное восприятие мира и своего места в нем нашло отражение и в живописи пейзажа, ставшего частью национальной символики и отразившего основные особенности национального голландского характера: дух независимости, самодостаточность, гордость своей землей и прославление труда, приведшего к тому, что земля эта стала процветающей, плодородной и очень комфортной для жизни.

Кстати, колоссальное значение, которое придается в голландских пейзажах небу, занимающему всегда большее место на холсте, нежели земля, объясняется именно обретенным чувством правоты перед Богом и уверенностью в Его особой милости, дарованной голландской земле и каждому голландцу, на ней проживающему.

Мейндерт Хоббема. Аллея в Мидделхарнисе. 1689, Национальная галерея, Лондон

Прекрасным образцом голландской пейзажной живописи является картина Мейндерта Хоббемы [115] «Аллея в Мидделхарнисе», сочетающая в себе все основные элементы голландского пейзажа, в том числе высочайшую технику исполнения. И начать рассказ о ней я хочу именно с неба.

Небо занимает две трети пространства картины. Ясное, светлое, с белоснежными облаками – это тихое, спокойное, благодатное небо, небо праведности, если угодно. Именно оно придает пейзажу характер тихой, умиротворенной духовной медитации. Небо – источник того света, что льется с полотна, освещая широкую дорогу до горизонта.

Дорога – главный мотив в творчестве Хоббемы. Она ассоциируется с образом пилигрима, каковым является человек, проделывающий свой жизненный путь под постоянным надзором Бога (воплощенного в небе). Дорога эта довольно обыденна, буднична, даже скучна – она такова, какой является обычная жизнь обычного человека: в меру ровная, в меру глинистая, в меру вязкая, в меру проезжая. По этой дороге неспешно идет человек с собакой, проходя свой жизненный путь без суеты, с достоинством, трудолюбием и богобоязненностью.

О том, что Бог и труд присутствуют в его жизни, говорят церковь (по его правую руку) и ферма (по левую). Между этими двумя мирами – материальным и духовным, между суетой и молитвой – и проходит путь человека-пилигрима, подобно тому, как путь героя картины проходит между фермой и церковью. Возделанный сад перед фермой – это тихий мир человека-труженика, стремящегося трудом заслужить милость божью. Невозделанный сад в левой части картины символизирует душу человека, над которой ему еще предстоит работать. И работа эта – с помощью церкви в глубине – будет плодотворна и радостна. Уверенность в этом нам придает светлое небо над головой, а также тянущиеся к небу ольховые деревья-гиганты, словно вставшие на защиту маленькой человеческой фигурки, теряющейся среди них. Не пожалейте труда посчитать деревья на переднем плане: шесть с одной стороны, шесть с другой – двенадцать. Как двенадцать апостолов, возносящихся к небесам. Их покровительству и вверяет себя человек на дороге. Уверена, от вашего внимательного взгляда не ускользнула тоненькая ольха справа, сливающаяся со своими собратьями, но все же стоящая в стороне от них. Это аллегория Иуды – всегда в стороне, всегда отличающегося от остальных.

Когда я впервые увидела «Аллею в Мидделхарнисе» в Национальной галерее в Лондоне, она меня загипнотизировала. Эта картина втягивает в себя, всасывает, словно воронка, своей глубокой перспективой. Вы оказываетесь на этой дороге против своей воли и стремительно несетесь к горизонту, мимо идущего навстречу человека с собакой.

Совершенно иной эффект производит на зрителя один из самых знаменитых пейзажей русской живописи – «Рожь» Ивана Шишкина [116], которую с полным основанием можно назвать иконой русской природы.

Иван Шишкин. Рожь. 1878, Третьяковская галерея, Москва

Шишкин обладал особым умением превращать реалистичный пейзаж в символический, а символический – в реалистичный. И в этой картине его умение проявилось в полной мере. Но чтобы понять «Рожь» и ту роль, которую она играла для русского общества второй половины XIX века, нужно разобраться, что из себя представляло это общество.

Правление Александра II [117] ознаменовано рекордным числом покушений на царя, а также деятельностью террористических народнических организаций «Земля и воля» и «Народная воля» [118]. Организаций агрессивных, фанатично уверенных в своей правоте, убежденных в том, что за ними – ход истории. Их идеи привлекают молодежь, их действия пугают стариков. Общество растерянно, расколото. Ощущение того, что власть теряет контроль над страной, все усиливается. В 1872 году Достоевский заканчивает свой роман «Бесы» [119], годом ранее состоялась первая выставка художников-передвижников, к которым относился и Шишкин. Мир менялся с поразительной скоростью. Не трудно было среди столь быстрых, радикальных, а порой и пугающих перемен потеряться.

Русское общество потерялось: подорванное изнутри, лишенное твердой и устойчивой почвы под ногами, нуждающееся в идее, которая объединила бы все слои населения.

Эту идею и принесла «Рожь» Шишкина, сразу же вышедшая за строгие рамки пейзажного жанра и превратившаяся в настоящую проповедь о великой, богатой, щедрой и богоносной России. Эта картина воплощает собой образ той сильной и плодородной Руси, которую так приятно и легко любить. Она пробуждает