что их позорно разбили, они всегда проигрывали, только не знали мы, кто нанес им поражение. Говорили все как один, что Дмитрий, но нам не верилось, другие говорили о Петрушке.

Дня 21. Везли нескольких наших поляков через Ярославль, но нам с ними не дали увидеться. Один из наших все-таки увидел пана Юрия Стадницкого и говорил с ним, но, поймав, дали ему розог. О панах Бучиньских и пане Домарацком, который был ротмистром у Дмитрия над поляками, говорили, что они могли быть с панами Стадницкими. Ибо только несколько слов успел сказать пан Стадницкий тому хлопцу, чтобы он рекомендовал слуг пану воеводе. Но объяснить, по какой причине отослали их, не мог. Мы от стрельцов знали, что из-за тревоги, которая была в Москве в то время.

Дня 24. Один из наших, некий Быльчинский, сговорившись с москвитином, ушел пешком из Ярославля в мужичьей одежде. После его ухода приставы очень встревожились, потом сделали вид, что его убили в дороге.

Дня 29. Боярин по имени Неудача[224] приехал от царя либо неведомо откуда, только он, говорили, был намеренно послан для того, чтобы отобрать у нас оружие. Он сразу приказал весь мир выгнать на вал, чтобы нас устрашить, а сам с приставами приехал к пану воеводе и царским именем хотел непременно получить оружие. Сказали паны: “Как мы вам несколько раз говорили, и теперь говорим, что оружие отдадим вам с жизнью нашей”. Хотели они нас устрашить, но сами натерпелись страха, ибо наши, увидев несколько тысяч людей на валу, схватились за оружие.

Приставы замкнули ворота, к которым, когда стрельцы стали запирать их и оборонять их от наступавших, бросился один из наших и отпугнул осаждавших. Заверили нас после этого, что мы можем оставаться спокойны. Приказали разойтись черни, и сами уехали прочь, обо всем дали знать царю. А тот боярин остался в Ярославле дожидаться указаний от царя, ибо он должен был нас развезти, отобрав оружие. Но нам об отъезде никто не напоминал, так как хотели выманить у нас оружие. Мы также услышали, что панов Стадницких приказано отвезти на Белоозеро, отобрав у них оружие.

[Раздел 14]

Декабрь

Дня 3. Прибежали приставы к пану воеводе, рассказав ему in secretis[225], что несколько из наших, объединившись в конфедерацию, собрались в дорогу. Они просили, чтобы пан воевода воспрепятствовал этому, дабы не навлечь на себя затруднений. Отсюда мы узнали, что между нами достаточно было изменников, так как первым об этом стало известно головам, а не пану воеводе и нашим. Пан воевода предотвратил это, как они просили при встрече с ним.

Дня 7. Пришли вести, что снова войска Шуйского побито немало, даже в город под конец въехали. Правдивы ли те вести были, того не знаю...

Дня 8. Другая весть, что Москва в осаде, некоторые дороги заняты и продовольствие, которое отправляли в Москву, забрано якобы для войска Дмитрия. В Москве голод, тревога и великие усобицы.

Дня 10. Читали публично на рынке и в монастыре грамоты, чтобы просили Бога за царя Василия Шуйского и радовались, потому что он разбил наголову все изменническое войско. Но чернь этому не поверила, думая, что это был вымысел, и зная, что Москва в осаде.

Дня 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19. В эти дни нам пищи никакой не давали, говоря, что не стало денег. Мы и сами видели, что посланцы не могли добраться до Москвы, и из Москвы не было никого. Поэтому мы должны были покупать себе все сами, кто имел на что. Несмотря на то, что нас довольно нужда прижала, однако мы еще держались как-то, и не так нас это удручало, потому что мы все покупали тайно через стрельцов.

Одни предлагали уходить, не дожидаясь худого конца, но старшие головы были против этого, не желая раньше времени добровольно подвергаться опасности, и предпочитали лучше дожидаться милости Господней. Так и решили, но были мы, однако, в немалой тревоге и страхе, ибо ожидали более зла, нежели добра из-за этой задержки с пропитанием. Более того, тревожило нас, что стрельцы, наши стражники, начали убегать по нескольку десятков.

Дня 20. Пришла весть, что то войско, которое осаждало Москву, наголову разбито.[226] Между ними учинилась великая радость, ударили в колокола. Ибо там везде такой обычай.

В тот же день дали нам пищу.

В тот же день показалось небольшое войско под городом. Не знали мы, что это за люди были. Одни делали вид, что это часть войска, другие говорили, что разбойники.

Дня 23. Снова пришла весть, что то войско, которое под Москвой было, разгромлено и рассеяно. Других, загнав в Москву-реку, потопили. Мало кто из них ушел.

В Рождество Господне болезни между нами усилились, так что мало таких осталось, кого бы горячка, либо горло, либо кашель не мучали. Все же недолго это было. В такой нищете и несчастье, по воле Господа Бога всемогущего, закончился в Ярославле 1606 год.

Книга II

ЛЕТА ГОСПОДНЯ 1607, В ЯРОСЛАВЛЕ

[Раздел 1]

Январь

Дня 1. Неудачным послал нам Господь Бог новый год. Пошли мы спать голодными, а наутро нам убавили еще на третью часть всей пищи и питья. И до этого-то скудно было, а теперь еще на треть меньше. Господь Бог нас еще более этим хотел наказать, ибо мы не умели сдерживать себя, живя в роскоши.

Дня 2. Подтвердили первое известие, что то войско, которое было под Москвой, после перехода нескольких тысяч людей при столкновении с царскими полками (те, которые предали, пошли на битву под стены и там перекинулись на другую сторону, к “москве”), частью разгромлено, а частью рассеяно; других, поймав, потопили. Оставшиеся отступили в Калугу, за ними пустился князь Дмитрий Шуйский с несколькими десятками тысяч людей и там их осадил. Об этом ниже.

В то время стали наши тайно замышлять об отъезде и осторожно подбирать людей. За несколько дней назначили выезд, и если бы до этого дошло, то не избежали бы мы великой опасности, ибо один из старших готовил те дела, и много их собиралось, покинув своих господ, отправиться в дорогу. Но пан воевода, узнав об этом, воспрепятствовал всему, и их замыслы пошли прахом. А уже князю[227] в Кострому дано было знать, чтобы он со всеми в назначенное время приехал и