– Этот, что ли? – спросил недовольный молодой голос полицейского.

– Он, товарищ участковый, он, – заворковали вокруг старухи. – Если бы не он, то не знаем уж, и чего было…

– Документы у вас есть? – устало спросил участковый, садясь рядом с Антоном на лавку и ставя свой фонарь отражателем вверх.

Антон разглядел погоны старшего лейтенанта, молодое заспанное лицо и плотно прижатые к голове уши. Уши у участкового были редкостные: небольшие, чуть заостренные кверху. Когда-то в институте Антон с интересом читал по этой теме немного доступной ему литературы. Это было как раз после лекций, в которых обращались к теме физиогномики. Антон тогда долго развлекался, сравнивая внешние признаки человеческих лиц с характерами, особенностями поведения.

Он помнил, что слишком маленькие уши говорят о том, что их обладатель – человек ограниченный, как правило, тугодум. А вот людей с ушами заостренной формы в народе испокон веков сравнивают с нечистой силой. Такая форма характерна для людей упрямых, агрессивных.

Антон помнил также, что, по китайской физиогномике, ухо человека относится к важнейшим чертам лица. Оно, согласно их философии, говорит еще и о судьбе человека и даже о его характере в юные годы. Считается, что по левому уху можно определить судьбу в детские годы – от 1 до 7 лет, и оно показывает влияние отца. А по правому уху можно определить судьбу ребенка в возрасте от 8 до 14 лет, и оно отражает влияние матери.

Но сейчас было не до таких тонкостей, которые к тому же практической пользы не имели. Достаточно общепринятых выводов, касающихся остроконечных ушей. Участковый рассматривал паспорт Антона, Антон – уши участкового и его профиль.

– Я гулял с собакой, на берег хотели сходить, посмотреть, как рыба плещется, – начал рассказывать Антон. – А тут выстрел, потом еще один. Я знал, что здесь одни старики живут, подумал, что могла беда какая-то случиться, вот и прибежал. Ну а дальше вам рассказали. Двое удрали на машине, вон оттуда выскочили. А вот здесь горело, вон разбросаны палки от костра, который тут сложили.

– Складно, – согласился участковый.

– Надеюсь, вы не подозреваете меня в поджоге? Подпалил, застрелил собаку, сбегал на берег, выбросил в воду ружье.

– Ружье? – спросил участковый, посмотрев на Антона с неприязнью. – А было ружье?

– Ну, из чего-то стреляли же? – резонно заметил Антон, уверенный, что стреляли из пистолета.

– Ладно, – вяло согласился участковый. – Какой нанесен ущерб, стоимость определить можете?

– Как же ее определишь, – загалдели старухи. – Сарай же не сгорел, слава богу. А собачка… так что же она стоит-то. Жалко, и все…

– Ну, это еще… – Участковый покрутил в воздухе пальцами и встал с лавки с явным намерением уехать. – Значит, ущерба нет?

– Послушайте, как вас? Товарищ старший лейтенант. – Антон поднялся следом. – А факт поджога вас не волнует? А жертвы, которые тут могли быть?

– Тетка Агафья могла в погреб упасть, – глубокомысленно ответил участковый. – Я не занимаюсь предсказаниями и вам не советую. Неблагодарное это дело. Вы из города, кажется? Могу подбросить, чтобы вам пешком не идти по темноте.

Антону пришлось согласиться. Во‑первых, он хотел все-таки поговорить с этим старшим лейтенантом, а во‑вторых, отказываться было глупо и даже подозрительно.

Он трясся на переднем сиденье и слушал, как за спиной возится Огр. Пес никак не мог улечься и все время стукался о сиденье, когда машина подскакивала на кочках. Участковый сонными глазами смотрел на дорогу и, казалось, думал только о том, как приедет домой, выпьет чаю и завалится спать.

– Вы в самом деле не верите, что имел место поджог? – решил возобновить разговор Антон.

– Слушайте, – поморщился участковый, – если мы будем по каждому чиху разбирательства устраивать и каждое матерное оскорбительное слово оформлять и до суда доводить как мелкое хулиганство, то преступников ловить будет некогда. Вы соизмеряйте немного реалии.

– Что соизмерять? – опешил Антон от такого заумного оборота.

– Реалии. Все в этом мире имеет свою ценность, а она соизмеряется. Вы же не выбросите пиджак, если у вас только пуговица оторвалась. Вы ее пришьете. И в химчистку отдавать не станете, если на вас ведро гудрона вылили. Вы его выбросите. Так и здесь. Если их послушать, там, на выселках, то у них каждый день что-то происходит страшное. Я скоро начну инопланетян там ловить.

– А если правда?

– Инопланетяне?

– Если у них в самом деле постоянно страшное происходит. Собака грибами отравилась? Два выстрела, и ранения пулевые на трупе собаки. А двое, которые убегали и на машине уехали? А костер, сложенный у сарайчика, который я сам разбрасывал и тушил? Это вам не факты?

Антона буквально подмывало заявить еще и о причинах всего на выселках происходящего, о том, что эти дома и люди, в них живущие, очень мешают коммерсантам. Но заявлять такое означало выдать свою истинную миссию.

– Два урода шли, на них собака напала, они ее застрелили. Окурок кто-то бросил…

– Я все ждал, когда вы про окурок скажете, – не удержался и ляпнул Антон.

– Значит, так, – вдруг посуровел участковый. – Вы тут кто? Приезжий? Мой вам совет: не надо устраивать в чужом городе охоту на ведьм, не лезьте в чужой монастырь со своим уставом.

– А то что?

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали.

– Это угроза? – удивился Антон такой откровенности.

– Это поговорка. Народный фольклор.

– Начитанный! – похвалил Антон.

– Работа такая…

Алексей Агапов взбежал на второй этаж и остановился перед квартирой своего школьного приятеля Сашки Пронина. После окончания школы все разлетелись, и даже с теми, кто остался в Харитонове, Алексей не виделся годами. Вот и с Саньком он увиделся только месяц назад. Посидели, выпили, вспомнили школьные годы, свои похождения. С тех пор общались почти постоянно. Как говорится в таких случаях, завязалась между ними мужская дружба. Они как бы наверстывали упущенное. Ведь в школе они друзьями практически не были, не разглядели друг друга.

Телефон Саньки не отзывался, и к своим неприятностям добавилась еще и тревога за друга. Сейчас Пронин должен быть на работе, но как туда позвонить, Алексей не знал. Решил, что забежит домой, а уж потом, если там никого не окажется…

Алексей остановился перед дверью квартиры Пронина и замер с протянутой к звонку рукой. Дверь была приоткрыта, совсем небольшая щелочка, но из квартиры не раздавалось ни звука. Обычно, если в доме люди, то слышны десятки характерных звуков. Тишина, усугубленная собственными переживаниями, показалась Агапову зловещей. Не раздумывая, он толкнул дверь и громко позвал:

– Есть кто дома? Эй, хозяева! У вас дверь не заперта.