— Да я, собственно… — Ефимов не нашел, что сказать, замолчал, затем выдавил: — Спасибо.

— Не за что. — Полковник усмехнулся. — Сейчас я жалею, что втравил тебя в эту историю. — Пауза. — Ну да ничего, выкрутимся.

Будильник зазвенел не вовремя, как, впрочем, и всегда.

— Миша, труба зовет! — воскликнул Ефимов.

Он чувствовал себя на удивление бодрым и даже выспавшимся.

— Что, пора? — Трясогузкин выглянул из-под одеяла, посмотрел на часы. — Вы пока в умывальник, а я еще пару минут покемарю.

— Лежи, — не стал спорить Ефимов и скрылся в ванной комнате.

Михаил повалялся пару минут, потянулся, открыл глаза, снова зажмурился и с грустью подумал:

«Опять в гору переться!.. Сдалось мне это восхождение? Может, сказать, что нога болит? Блин, ротный орать будет. Как же неохота! Поперек горла уже эти горы! Точно уволюсь! Приеду с командировки и напишу рапорт».

— Миша, вставай! — заявил Ефимов, закончив утренний моцион и вернувшись в спальную комнату. — Я сейчас чайник поставлю. Ты есть будешь?

— Чайку только попью. — Трясогузкин с тяжелым вздохом вылез из-под уютного одеяла, протянул руку, взял несессер.

— А я себе картошку быстрого приготовления запарю, — сообщил Сергей, достал пластмассовый стаканчик и предложил: — Может, и тебе сделать?

— Нет, — вновь отказался старший лейтенант. — Чаю с печенюшками попью, да и все.

— С собой продукты брать будешь?

— Тушенку если только, — ответил Трясогузкин и скрылся в туалетной комнате.

Когда он закончил утренние процедуры, Ефимов уже дул на ложку, полную горячего картофеля.

— Слушай, Миша. — Сергей на секунду оторвался от своего занятия. — Предлагаю тебе взять горелку, а я свою брать не буду и потащу только баллон.

— Давайте, — охотно согласился Трясогузкин. — Нам и одного комплекта хватит. Лишний груз переть ни к чему.

— Ты знаешь, я вдруг пришел к выводу, что при однодневном подъеме удобнее брать с собой термос. И вес чуть ли не меньше, и разогревать не надо. Инструкторы в этом деле правы.

— Но это при однодневном, а если идем на сутки и больше?

— Я же так и сказал: однодневном. Понятно, что если больше суток, то однозначно горелка и баллон. Можно даже воду не брать, снег растопить, вот тебе и чай.

— У ротного не возьмешь, схлопочешь по шее!.. — недовольно пробурчал Трясогузкин. — Станешь потом в обязалове по четыре бутылки вместо двух таскать.

— Издержки производства! — Ефимов с явным удовольствием проглотил картофельное пюре и на всякий случай еще раз предложил соседу: — Будешь?

— Нет, не хочу. — Михаил отрицательно покачал головой, бросил на прикроватную тумбочку несессер, вернулся к столу. — Вот кофейку забодяжу, это да.

Он черпанул едва ли не полную столовую ложку растворимого кофе и плюхнул ее в кружку, стоявшую на столе, затем щедро сыпанул туда сахара, залил кипятком и начал размешивать.

Ложка звякала о металлические стенки, вверх струился ароматный пар, приятно щекоча ноздри.

— Не крепковато?

— Самое то! — Михаил пригубил обжигающе горячий напиток.

Только он потянулся за печенюшкой, лежащей на столе, как раздался громкий стук в дверь.

— Подъем! — жизнерадостно завопили в коридоре Сарматов и Порфирин.

В качестве наказания за очередное опоздание на утреннюю физическую зарядку эти герои сегодня выполняли роли дневальных.

— Встали давно, — буркнул Михаил, и дуэт штрафников потопал дальше.

Ефимов взглянул на часы.

— Минут через пятнадцать надо выходить, — констатировал он.

— Успеем, — философски процедил Михаил, кидая в рот очередную печеньку.

— Понятно, что успеем, — легко согласился Ефимов. — Но на часы поглядывать следует.

— Успеем, — повторил старший лейтенант, тем не менее челюстями задвигал несколько быстрее.

Меж тем Ефимов доел пюре, бросил в мусорный пакет опустевший стаканчик, сходил на кухню, помыл ложку, вернулся в комнату, хлебнул минералки прямо из бутылки и принялся собираться в дорогу. Собственно, все было приготовлено с вечера. Что-то было уложено в рюкзак, какие-то вещи более-менее аккуратной стопкой лежали на тумбочке. Старшему прапорщику оставалось окончательно определиться с одеждой, и можно было выходить.

Подумав, Сергей надел тонкое флисовое термобелье и камуфляж. В рюкзак он сунул куртку и теплые штаны, достал из шкафа каску. Палку, купленную недавно, Ефимов убрал под клапан рюкзака, в руках оставил лишь ледоруб. Старший прапорщик запихнул в карман тонкие кожаные перчатки, еще одни, куда более теплые, шерстяные, находились в том же рюкзаке.

Он обул зимние ботинки и, направляясь к выходу, бросил:

— В коридоре подожду. — Сергей открыл дверь и вышел из номера.

Михаил появился минуты через три. Заняв своим рюкзаком полкоридора, он запер дверь на ключ, бросил его в карман куртки, застегнул замок.

— Не потеряешь? — больше для разговора, чем всерьез опасаясь потери, спросил Ефимов.

— А куда он денется? — беззаботно ответил Михаил.

Сергей пожал плечами и поспешил к лестнице.

Как оказалось, вышли они рановато. В холле гостиницы собралась едва ли треть личного состава. Впрочем, это тоже было неплохо. Можно сесть в свободные кресла и на некоторое время расслабиться.

— Мишаня, привет! — Со стороны лифтов показался старший лейтенант Иудин и протянул руку Трясогузкину. — Здорово, Михалыч! — Последовало новое рукопожатие. — Что, потянем? Ты, Мишаня, упаришься сегодня. Восхождение зачетное. Чтобы по ночи не возвращаться, инструкторы лететь будут.

— Пусть летят, — угрюмо процедил Михаил. — Дойду без проблем.

— А куда ты денешься?! — сказал Иудин, который тем не менее всем своим видом показывал обратное. — Ладно, Мишаня, не переживай, если что, тебя Михалыч потащит.

— Он сам нормально дойдет. — Ефимову не хотелось продолжать эту тему, непонятно зачем поднятую.

«Да чего тут гадать? Гора покажет», — подумал старший прапорщик и задумчиво повторил уже вслух:

— Гора покажет.

Тут с последних ступенек лестницы сбежал ротный и спросил:

— Все собрались?

— Сейчас проверим, — отозвался старший лейтенант Трясогузкин.

— Так проверяйте. Какого хрена ждете?

— Еще не время, товарищ капитан.

— Выводите людей на улицу!

— Строиться!..