Рядом находится широкая круглая лужайка, где будет установлена его трибуна.

Высокие кованые ворота парка развлечений изгибаются причудливыми завитушками. Джаспер проходит на другую сторону парка, мимо беседок, пагод и павильонов, к огромной копии скелета игуанодона. Через неделю здесь будут раздаваться восторженные крики детей, дам и джентльменов в сюртуках. Засияют фонари; богатые клиенты рассядутся за длинными столами и будут распивать пунш в уединенных павильонах, а потом встанут в длинные очереди на его представление.

«Балаган Чудес Джаспера Джупитера, новейшее лондонское шоу!»

Он вдыхает ароматы Саутарка, и даже воздух как будто уже заряжен бурными эмоциями. Здесь носится дух торговли, борьбы за выживание, стремление вытеснить, обогнать, опередить продажи конкурентов. Джаспер вспоминает первого убитого им человека, казака в белом бешмете. Он тщательно прицелился через визирную прорезь и нажал на спусковой крючок. Бум! Доля секунды между движением его пальца и падением тела; человек жив, потом мертв.

– Мы приступаем к установке шатра? – спрашивает один из работников.

– Шатра не будет, – отвечает он, наслаждаясь изумлением подчиненного.

Шатер только ограничит свободу Нелл, словно муху, бьющуюся в оконное стекло. Его агент сообщил о деревянной трибуне, предлагаемой за ничтожную цену разорившимся шоуменом. Двадцать рядов сборных скамей вокруг арены с полукруглым навесом для защиты от дождя. Но остальная часть будет открытой, и это значит, что он может купить воздушный шар на привязи, парящий на высоте сорока футов над землей. Нелл будет раскачиваться под ним, одетая в зеленый дублет; ее руки и ноги будут испещрены звездами.

Он достает из кармашка часы на цепочке и проверяет время. Еще довольно рано. Через три часа он наденет цилиндр и перейдет по мосту в Сохо, а потом вернется с двадцатью тысячами фунтов стерлингов.

Это начал Дэш, сорвавший первое серебряное распятие с шеи убитого русского. Так ли было на самом деле? – гадал Джаспер. – Мог ли он так поступить? Но моральные принципы отошли на второй план, когда Дэш продал крест и они роскошно отобедали свининой с французским шампанским. Вскоре он понял, что все занимаются этим: солдаты посылали домой часы, изготовленные в Париже, их карманы пухли от распятий и медальонов с православными святыми.

Их аппетиты росли, и вместе с ними росла жажда уничтожения. Иногда они крали, а иногда просто веселились, наблюдая за сожжением ценных вещей. В керченском музее они разбивали об пол бесценную старинную керамику. «Я беру что хочу!» – воскликнул Дэш, потрясая вилами, и это стало боевым кличем их полка, способом возместить ежедневное смертоубийство с обеих сторон. В огне войны ковались родственные узы, более крепкие, чем между братьями. Оказавшись в богатой усадьбе, Джаспер бегал по комнатам, пронзая штыком шелковые покрывала и подушки. Он бродил по колено в гусином пуху, хрустя осколками разбитых зеркал. Он крушил банки с лекарствами, потом расколол топором крышку фортепиано и порвал бронзовые струны. Когда он вывалился наружу, Дэш расстреливал из револьвера клетку с павлинами. Он подхватил Дэша под руку, и они начали вальсировать, заливаясь безудержным смехом. Они были подобны лисам в курятнике, убивавшим ради удовольствия. В конце веранды они нашли склад с вяленой рыбой и мешками черного хлеба и спалили его дотла. Они ворвались в виноградник, где порубили лозы и шпалеры, а потом объелись персиками до такой степени, что три дня страдали от поноса. В бою они похищали чужую жизнь как оберег для собственной жизни и грабили трупы до прибытия мулов с носилками и санитаров. Почему изобилие смертей заставляло их чувствовать себя живыми? Они рассматривали противника как чудовище, которое нужно уничтожить. Дэш называл его Гидрой – отруби одну голову, и на ее месте вырастут три других, – поэтому они рубили, рубили и рубили. Они хорошо питались и много пили, они покупали лучшую еду в заведении Мэри Сикол[14]. Мир принадлежал им, и всего было вдоволь.

Джаспер испытывает сходное чувство, когда стоит перед мрачным кирпичным зданием на Бик-стрит под вывеской с тремя шарами. Надпись гласит: «Деньги взаймы». Золотистая пыль мерцает в воздухе, окна сверкают, как ограненные алмазы. Ему остается лишь войти внутрь и забрать добычу.

– Сэр, – с поклоном произносит слуга, и Джаспер поднимается следом за ним по узкой лестнице. Свечи разбрызгивают бараний жир на стены. – Он примет вас.

Джаспер отшатывается, когда видит ростовщика. Это… Этого не может быть, Дэш умер. Но когда его зрение приспосабливается к освещению, сходство исчезает. У мужчины светлые волосы, тогда как Дэш был брюнетом, и его глаза слишком близко посажены. Но он сидит с такой же расслабленной непринужденностью, а его розовые щеки такие гладкие и блестящие, как будто их намаслили.

– Мистер Джупитер, – произносит ростовщик и указывает на стул перед собой.

– Я не займу много времени, – говорит Джаспер и складывает пальцы домиком перед собой. Быть занятым человеком – залог успеха, а быть успешным человеком – залог богатства. Он уверен, что собеседник поймет это простое уравнение. Я серьезный клиент. – Мы прибыли в Лондон только сегодня днем, и мне предстоит большая под-готовка.

– Да-да, ваш агент по рекламе и связям с прессой упомянул о том, что вы можете находиться в некоторой спешке. – Он прикасается к связке ключей. – Итак, не будете ли вы любезны объяснить, в чем состоит ваше предприятие? Агент сообщил только общие факты.

– Я хочу… – начинает Джаспер. – Я собираюсь поднять мое цирковое шоу на новую высоту. Это уже успешное предприятие. В прошлом году моя прибыль составила пять тысяч футов и я вложил этот капитал в основные фонды. Заменил умерших животных, починил сценические костюмы, нанял актеров для новых номеров… – Он ждет одобрения собеседника, но ничего не происходит, поэтому он продолжает: – Дело сулит хорошую прибыль. Увлечение публики живыми чудесами находится на подъеме. Ей-богу, это еще слабо сказано! Спрос продолжает расти, и нет признаков остановки. Американские труппы начинают гастролировать в Англии. При такой конкуренции нам нужно проявлять изобретательность и оригинальность. Барнум зарабатывает двадцать пять тысяч долларов в год на Чарльзе Страттоне… то есть на генерале Том-Таме. А в прошлом году он вложил в свой музей пятьдесят тысяч долларов.

– Теперь его музей превратился в пепел, – замечает ростовщик, поглаживая подбородок. – Как я слышал, там не осталось ничего, кроме вареного крокодила и жареного кенгуру.

– Но если бы не пожар… – начинает Джаспер, а потом быстро добавляет: – Зато теперь он вышел из игры. Теперь появилась возможность и почти нет риска, что он заявится сюда и будет опустошать кошельки наших зрителей.

– И вы хотите превзойти его достижения?

– Да, именно так, – говорит Джаспер. – Спросите любого ребенка, знает ли он о Барнуме, и, скорее всего, вам ответят утвердительно. То же самое относится к Эстли, Сэнгеру, Уомбеллу[15] или Уинстону. Но мое шоу до сих пор недостаточно большое, и ему нужен толчок. Мне нужен такой зверинец, чтобы вытеснить Уомбелла из бизнеса[16]. Мне нужно такое лошадиное шоу, чтобы Эстли залился слезами. Мне нужны такие чудеса, чтобы лекари спятили от зависти. – Он разминает пальцы. – У меня есть перспективная новая исполнительница. Я уверен в ее силах, но мне нужна реклама. Я превращу ее номер в настоящий спектакль с воздухоплавательным аппаратом, где она будет вылетать из корзины.

– Любопытно, – говорит ростовщик с намеком на улыбку. – Тогда