С покупками Соня отправилась к тете Ире, которая все время устраивала семейные дела и поэтому постоянно была перед родственниками в чем-то виновата, но с Соней они были друзьями.

Когда племянница, приняв душ, облачилась в новые тряпочки, тетя Ира завопила от восхищения и сделала ей великолепную прическу и такой макияж, что Соня невольно подумала, зачем тетя зря теряет время на своей госслужбе.

Странное чувство овладело Соней в театре. Прикосновение легкого шелка к телу, чувство неустойчивого равновесия, когда она шла по фойе рядом с Германом, пьянили ее, Соня словно впервые попробовала свою молодость и красоту на вкус. И Герман тут был вовсе ни при чем, просто импозантный спутник красивой женщины, она даже не посмотрела, какое впечатление произвела на него в новом образе.

Но когда они вошли в зал, Морозов слегка приобнял свою даму, положил руку ей на талию, как бы ограждая от врагов, и Соня вдруг затрепетала от этого невинного прикосновения. «Иногда чувство полной безопасности бывает острее, чем чувство опасности», – подумала она и сразу испугалась, что краснеет, но, к счастью, в зале начал гаснуть свет.

В следующий раз Герман пригласил ее к себе. На время защиты ему выделили квартиру в доме Министерства обороны, где останавливались командированные и жили сотрудники института. Как бы гостиница, но без портье и прочего, так что Соня не боялась попасть в неловкую ситуацию.

Фраза «посмотришь, как я живу» была, конечно, очень старомодной, но даже сквозь нафталиновые пары Соня уловила истинный ее смысл.

Что ж, она согласилась посмотреть, как живет Герман, потому что после театра поняла, как ее влечет к нему. Влечет совершенно иррационально, неправильно, но сопротивляться тоже невозможно. Странно, она вроде бы получила медицинское образование, знает, как устроено человеческое тело, знает, что секс может быть приятным занятием, но и только, а тут вдруг при одной только мысли о Германе, о воспоминании, как его ладонь коснулась ее тела сквозь тонкий шелк, сердце будто замирает на секунду, будто жмурится, как от солнца…

Герман встретил ее на улице, с цветами, и, открыв перед своей дамой дверь подъезда, спросил, точно ли она хочет зайти. Соня решительно кивнула и поднялась по лестнице.

У Германа оказалось очень чисто и довольно мило, но казенная обстановка сразу бросалась в глаза. Странно, вроде бы и отделка не самая дешевая, и цвета подобраны со вкусом, и мебель примерно такая же, как у всех, но почему-то сразу видно, что это не дом, а временное пристанище.

Соня прошлась по комнате, размышляя, в чем тут секрет. Почему в служебных квартирах и гостиницах никогда не бывает уютно, а может быть, это просто она слишком волнуется от того, что скоро произойдет…

Герман тем временем прошел в кухню и, судя по звону посуды, принялся там активно что-то делать.

Соня остановилась на пороге, наблюдая, как он, очень симпатичный в брюках от костюма и белоснежной рубашке с закатанными рукавами, стремительно режет лук, двигая ножом, как профессиональный повар. На плите уже нагревалась сковородка.

Улыбнувшись, она подтянула к себе табурет и села так, чтобы не забрызгать новое платье. Наверное, следовало одеться скромнее, в джинсы и блузочку, и уж тем более не стоило брать с собой туфли на шпильках и портить в них паркет Министерства обороны, но что делать, если она так нравилась себе в новом образе!

Соня тряхнула головой, наслаждаясь непривычным ощущением распущенных волос, закинула ногу на ногу, покачала ступней и подумала, будь сейчас на месте Германа любой другой человек, она вела бы себя совершенно иначе. Собрала волосы в пучок и суетилась бы вокруг плиты, демонстрируя, какая она якобы хозяйственная и трудолюбивая.

Но Герман пригласил ее не ради помощи по кухне. Он хочет от нее другого, и она это другое ему даст. Какие еще нужны бонусы?

Герман повязал вокруг пояса вафельное полотенце, в уголке которого виднелся инвентарный номер, выведенный черной тушью, и бросил лук на сковородку. Масло зашипело, и по кухне поплыл приятный аромат.

– Здесь накрыть или лучше в комнате? – спросил Герман, тыльной стороной ладони утерев выступившие от лука слезы.

– Здесь, – ответила Соня. – В комнату пойдем потом.

– Ладно.

В светлых глазах вдруг промелькнуло что-то жесткое, звериное, и Соне стало не по себе. Она смотрела, как ловко Герман встряхивает сковороду, как достает из холодильника небольшую кастрюльку и ставит на огонь, как распадаются под его ножом красные помидоры, и думала, что в сексе он, наверное, такой же умелый и расторопный, как на кухне.

Герман сказал, что готовит для нее свою фирменную картошку, и Соня кисло улыбнулась в ответ.

Молодец, хорошо он все делает, но слишком уж привычно. Сразу становится ясно, что ритуал обольщения картофелем проводился много-много раз и теперь доведен до автоматизма. Интересно, сколько дурочек побывало на ее месте? О трех известно официально, а на самом деле…

Соня вздохнула. Идея переспать с малознакомым мужиком только потому, что она испытывает к нему необъяснимое физическое влечение, внезапно перестала казаться мудрой, но что делать? Поужинать, притвориться дурой и уйти? Тогда Герман обидится и обзовет ее нафталиновым термином «динамо», или как там обозначали неуступчивых и лживых девушек в далекую пору его молодости. Уйти прямо сейчас? Но Герман ничем ее не обидел…

Вот странность, чем меньше ей нравится Морозов, тем больше она волнуется, какое мнение сложится о ней у него. Маразм, если вдуматься. Надо просто подняться, извиниться и уйти.

Но только Соня набралась духу встать с табурета, как Герман снял сковородку с огня и разложил еду по тарелкам. Кажется, восхваляя свою стряпню, он не соврал, ломтики картошки с золотистой корочкой выглядели очень красиво, но Сонины мысли сейчас были далеки от гастрономии. «Лучше бы мы сначала сделали все, а потом поужинали уже», – думала она мрачно, гоняя по тарелке картошку с мясом, чтобы со стороны казалось, будто она ест.

– Что с тобой, Соня? – Герман отложил вилку и внимательно посмотрел ей в глаза.

Она покачала головой, мол, ничего.

– Не волнуйся.

– Я и не волнуюсь.

– Я вижу, – проговорил Герман. – Слушай, я бы сказал тебе «не бойся», если бы не знал, что после таких слов надо как раз начинать бояться, даже если до сих пор ты этого не делал. Поэтому ты меня, конечно, бойся, но если не хочешь, ничего не будет.

– Что ж не будет? – усмехнулась Соня. – Картошку только зря переводил.

– Ну вот именно! – хохотнул невесело Герман. – Ты волнуешься и не ешь, а мне обидно. Может, я тебя хотел поразить своими кулинарными талантами.

– Поразил.

– Тогда пойдем?

– Пойдем.

Они перешли в комнату и сели на краешек кровати. Соня машинально расправила покрывало и подумала, что и тут у всего найдется инвентарный номер, но Герман стал целовать ее и провел рукою по бедру, и мысли все куда-то улетучились.