— В Дрезен, — нагнав его и встав плечом к плечу, коротко ответила она. — Я нашла кое-что там, в лесу. Не слишком много, но достаточно, чтобы запустить руку в старые запасы.

* * *

В том, что девочка подверглась воздействию очарования, Сайдири не сомневалась, но почему в таком случае они обнаружили ее живой и здоровой, не понимала. В отличие от Ланна, который все еще не мог сказать ей, что упустил преследователя в собственном доме за пару часов до нападения на Далию. Потому что он просто не готов настолько упасть в глазах командора сразу после того, как она сказала, что не может без него обойтись.

Сайдири возвращалась из Долины Храмов, и это путешествие заняло около десяти дней. В пустыне практически нечего есть, а командор не имеет привычки останавливаться даже для того, чтобы поспать, так что кто бы ни шел за ней, ему даже крысу поймать было некогда. И даже если до этого момента он старался придерживаться правила «не охотиться в Зимнем Солнце», то после того, как Ланн спугнул его, голод и злость взяли свое.

Но из-за того, что командор предпочла отправиться в путь с рассветом, а также потому, что Далия очень долго не могла поладить со своим домашним псом, когда девочка пришла на место, она не застала своего ангела. Он должен был последовать за Сайдири снова и, должно быть, ужасно расстроился, когда понял, что вместо того, чтобы просто уйти из деревни, она выследила и забрала его завтрак.

Осматривая поляну, под огромной сосной Сайдири обнаружила несколько обломанных веток. Маленьких, но свежих. Она влезла на дерево и полосы обломанных чешуек сосновой коры на одной из ветвей сказали ей больше, чем она узнала за последние десять лет.

Глава 11

— Что бы это ни было, оно действительно летает, — она говорила быстро и облизывала пересохшие губы, — поэтому его следы так трудно найти на земле. Я предполагала это, но теперь знаю точно.

Ланн мог бы поискать следы на чердаке, но ночью там было слишком темно. Утром, убедив себя в том, что все в порядке, он об этом даже не задумался. А для того, чтобы сделать это сейчас, придется, во-первых, вернуться в деревню, а во-вторых, объяснить командору, зачем. Но она и без того сделала правильные выводы, так что это не так уж важно, да?

* * *

Лето в северных регионах не слишком жаркое, не сравнить со зноем пустыни; и уж точно не такое яркое, как в цветущих джунглях Мванги, и все же Ланну казалось, что он уже очень долго не видел такой зеленой листвы и такого яркого солнца. Дорога до Дрезена легка — ее не размыли дожди и не разворотили телеги, так что путь к городу больше напоминает прогулку, чем настоящее путешествие. Или, может быть, ему казалось так, потому что его спутница день ото дня становилась красивее и он застывал, глядя на нее, а затем едва успевал отвернуться, чтобы она этого не заметила. Следы длительной усталости и последствия применения бодрящего отвара проходили так быстро, что Ланн начал сомневаться, действительно ли у нее не осталось никаких мифических сил.

Сайдири не перестала класть оружие в изголовье, но перестала засыпать, сжимая его в руке. Она все еще ворчала, если Ланн садился слишком близко, чтобы охранять ее сон, но никогда не прилагала достаточно усилий, чтобы на самом деле заставить его отойти. Она спала спокойно и больше ни разу не просыпалась не в себе.

На рассвете третьего дня, убедившись, что она проснулась и вскоре будет готова отправиться в путь, Ланн отошел от лагеря, чтобы уделить время дыхательным практикам. Учитывая, как близко он теперь может подходить к женщине, о которой мечтал последние десять лет, они ему очень нужны. Он скинул перевязь и рубашку, огляделся вокруг и, решив, что свободного пространства среди деревьев и камней будет достаточно, расправил плечи.

Подняв руки и сделав глубокий вдох, Ланн начал двигаться, как ему показывал отец, пытаясь очистить мысли, но в последнее время это просто невозможно. Он, должно быть, выглядит неприлично счастливым, выполняя упражнения, и это не совсем правильно с точки зрения практик, но будь он проклят, если пожелает иного.

Те, кто восхваляют умение держать в узде гнев, никогда не пытались справиться с радостью. Она течет по венам, она наполняет легкие и заставляет сердце биться быстрее. Смерить этот поток невероятно трудно, потому что трудно убедить себя, что это необходимо. Ему нужно лишь немного терпения…

С очередным выдохом приподняв веки, Ланн застыл — Сайдири сидела на камне неподалеку. Это ведь не помешает, правда? Нет абсолютно ничего страшного в том, что кто-то смотрит, как он занимается — он в жизни никому этого не запрещал. И это никакой не особый случай.

Плавно вытянув руки вперед, Ланн обнаружил, что пальцы подрагивают — он прилагает слишком много усилий, чтобы сохранять равновесие, потому что хочет выглядеть лучше, чем он есть. Отступив правой ногой назад, и чуть согнув ноги в коленях, он попытался продолжить, но обнаружил, что делает все слишком быстро… Ладно, это провал. Нужно либо сдаться и прекратить, либо продолжать, рискуя в конце концов упасть и вспахать землю носом прямо перед Сайдири.

— Говорят, если смотреть на меня долго, начинает двоиться в глазах, — застыв в одной позе, проговорил он. — Если вдруг увидишь двух Ланнов, сложи целого полуэльфа и загадай желание.

— Я хочу, чтобы один из самых сильных и ловких людей, что я видела, перестал делить себя на части.

Ну вот зачем она это сказала — теперь не сбудется! Даже если Ланн будет очень стараться — шило в мешке не утаишь, он всегда будет мечтать о том, как было бы здорово, будь он нормальным. Потому что, ну здорово ведь, да? Когда тебя не боятся дети и не морщатся, отворачиваясь, взрослые. Когда не слышно за спиной всех этих разговоров, что лучше бы этому парню прикрыться, нечего своим наследием людей пугать, раз уж его предки так провинились перед богами. Когда можно рубашку надеть и не порвать ее в трех местах…

Что толку, что он провел годы, оттачивая движения и доводя навыки до совершенства? Снаружи он как был наполовину монстром, так и остался.

Вздохнув, Ланн опустился на траву и улыбнулся через силу.