— Ты отказалась.

— Это просто свинарник, — ответила та с вызовом. — Почему ты меня не предупредила?

— Тогда ты бы точно не согласилась. А теперь сдаешься только потому, что для тебя это недостаточно чистая работа. Что собираешься делать?

Бросив сумку на стул, Джина достала огромный баллончик с мужским дезодорантом и принялась отдирать ярлычок с ценой.

— Кто сказал, что я сдаюсь? — Она сунула дезодорант в сумку и поспешила к двери. — Я вернулась переодеться во что-нибудь более подходящее. Там все нужно вычистить, как следует.

— При помощи дезодоранта? — уточнила Иззи. Впервые за несколько недель Джина широко улыбнулась и бодро ответила:

— Нет, это для Дугласа Стедмана. Ты сказала, он очень милый. Так оно и есть. Но, Иззи, к нему нужно хорошенько приложить руки. От него пахнет…

Дуг Стедман, возможно, не понимал, какая участь его постигла, но для Джины эти дни были самыми приятными в жизни. К своему удивлению, она действительно радовалась возможности вернуть неопрятному, пыльному офису идеальный порядок, и эта радость заставляла ее сиять, чего не случалось уже давно. Она чего-то добивалась, делала нечто ценное… Масштаб работы лишь добавлял интереса.

Сложив папки в коробки из-под чая и выдворив Дуга вместе с телефоном в коридор, Джина оттерла пыльные углы, выбросила старые грязные коврики, отдраила половицы, отмыла пожелтевшие стены и окна так, что они заблестели. Дуг едва успел перевела дух, как Джина появилась с тремя огромными банками виниловой эмульсии и принялась красить все в белый цвет. Кроме потолка, который, по ее мнению, должен быть лимонно-желтым.

— О Господи, — выдохнула Иззи, через неделю заявившись к Дугу. — А где же табличка?

— Какая? — обеспокоенно спросила Джина.

«Если я случайно выбросила какую-нибудь ценную вещь…»

— Табличка, которую будет открывать принцесса Анна.

Иззи подхватила Дуга под руку и одобрительно присвистнула. Пристыженный неутомимой Джиной, Дуг позволил отвести его в «Джон Льюис» и раскошелился на вертикальные жалюзи, латунные светильники и рабочий стол (взглянув на цену, он разинул рот, но Джина уверила: это то, что нужно). Даже театральные афиши, как заметила Иззи, висели теперь в рамочках, а не просто на стенах, и были аккуратные, а не грязные, с завернувшимися краями.

Офис не единственное, что изменилось, решила Иззи, крайне довольная собой, что так ловко провернула дело. Перемены в Джине — вот что изумляло: кто бы поверил, что ей нравится пачкаться по уши и что она умеет так улыбаться?..

— По-моему, красиво. — Джина сияла от гордости. Волосы у нее были в краске. — Похоже на настоящий офис. Разумеется, с документами еще нужно разбираться, но если я возьмусь за дело прямо сейчас, то наверняка закончу к пятнице.

Папки по-прежнему лежали в чайных коробках, но шкафы, вычищенные от пыли, уже стояли наготове, чтобы принять их. Выслушав Дуга и поняв, что понадобится, Джина быстро решила, каким образом будет управляться с документами. По крайней мере, они сошлись в одном: никаких компьютеров. Индексы и перекрестные ссылки — с этим она сумеет справиться, но программы и дискеты выше ее сил.

— Прекрасно, просто прекрасно, — промурлыкала Иззи, глядя на чайные коробки. — Как только ты разберешь все это, наверняка назовешь мне имя парня, который играл на гитаре в «Оллертон тауэрс».

Джина удивленно взглянула на нее:

— «Оллертон тауэрс»? Мы с Эндрю часто там бывали в прошлом году… у нас друзья в Беркшире… — Она ненадолго задумалась, а потом просияла: — Ты не Бенни Данауэя имеешь в виду?

«Прекрасное время», — решила Иззи пару дней спустя.

Джина была на работе, Кэт в школе, так что залитый солнцем дворик оказался в ее распоряжении. Через три часа ей предстояло увидеться с Бенни — он по-прежнему жил в Уилсдене и работал учителем математики в местной школе. Бенни наверняка мог объяснить, с чего начать, но Иззи, стыдясь за свое невежество, отчаянно мечтала хоть как-нибудь доказать ему, что настроена серьезно.

Небрежно исписанные клочки бумаги, которые больше походили на список покупок суматошливой домохозяйки, — вот как выглядело пока ее творчество. Мрачно разглядывая их, Иззи подумала: «Если Бенни скажет, что это стоящее дело, я охотно соглашусь на полтора процента». В этих листочках содержалось пестрое сочетание идей, которые даже в ее собственных глазах, не говоря уже о Бенни, выглядели довольно жалко.

Решив, что, по крайней мере, можно сделать их более презентабельными (внешний вид имеет значение, как говаривал старый учитель английского, особенно когда проверял работу Иззи), она собрала листки и быстро встала. У Катерины, с ее врожденной способностью делать вещи презентабельными, полно чистой бумаги, линеек и разноцветных маркеров…

Опасаясь загубить один из рефератов дочери, Иззи сначала прихватила несколько цветных ручек, линейку и ярко-розовый маркер, потом осторожно перебрала бумаги, выискивая чистый лист приличного размера. В ящике лежали загадочные для Иззи эссе и аккуратно выполненные диаграммы.

«Моя умница», — с гордостью подумала Иззи, и вдруг сложенный лист белой бумаги скользнул ей на колени. Рассеянно развернув его, Иззи принялась читать.

Десять минут спустя, трижды перечитав написанное, она медленно встала, сложила листок вчетверо и сунула в карман.

— Иззи, рад тебя видеть! — Бенни Данауэй, стоя на пороге викторианского особнячка с террасой, распахнул ей объятия и поцеловал. Иззи, ненадолго смутившись при мысли о том, что не сумела запомнить имени столь приятного парня, обняла Бенни в ответ и вслед за ним вошла в дом.

— То-то у соседей появится повод для сплетен, — весело заметил он. — Теперь, когда я стал скромным школьным учителем, у меня не так много возможностей поцеловать красивую женщину… не считая жены, разумеется, — добавил Бенни с улыбкой. — Проходи на кухню и рассказывай, что задумала. Чай, кофе, пиво?.. Нет, не садись на тот табурет, у него ножка шатается.

— Все это неплохо, если не боишься рискнуть, — сказал Бенни за кофе.

С тех пор как у него десять месяцев назад родился ребенок, малышка с гривой светлых волос, похожая на одуванчик, он вынужден помнить о своих обязанностях. Учительствовать, может, не так интересно, как петь, но у него хорошо получается; Он вовремя платит по закладной, и семья не голодает. И потом, он частенько берет гитару, идет в местный паб и слегка спускает пар, а в свободное время по-прежнему пишет песни…

— Об этом, конечно, ты хочешь поговорить. — Бенни заново наполнил кружку, сел и закурил. — Ну же, объясни, чем я могу помочь.

— Ты, наверное, подумаешь, я чертовски нахальна, если решила ни с того ни с сего тебя разыскать. — Иззи вздохнула. — Я по-прежнему пою, но… ничего не добилась. И я не богата, — добавила с улыбкой. — Бенни, если я хочу чего-нибудь добиться, мне нужно научиться писать песни, а я понятия не имею, как это делается. Скажи, любой может этим заниматься? И что сначала — музыка или стихи? И можно ли научить этому тупицу, который… музыкально неграмотен?