– Да, немецкий вы знаете хорошо, у вас северный диалект. А в приговоре было сказано о систематическом нарушении Женевского соглашения. Но, насколько нам говорили, Россия не подписала этот договор.

– Нас тогда еще не приняли в Лигу Наций, как и Германию, хотя в Первую мировую мы воевали по разные стороны фронта, но нас победителями в той войне считать не стали. Оторвали у нас территории пяти республик, объявили вне международных законов, разорвали с нами дипломатические отношения. Затем все наладилось, и мы присоединились к конвенции, даже раньше вас. О том, как эти двое относились к русским военнопленным, мне рассказали ваши коллеги.

– Здесь я спорить не буду, они всеми доступными способами доказывали свое расовое, профессиональное и национальное превосходство.

– Но вы же врач. И прекрасно понимаете, что мы – представители одной расы.

– Вы правы, но нас поставили в такие условия, после проигранной войны, что германский дух удалось возродить только таким образом.

– Я не буду вам напоминать о Гёте и Шиллере, надеюсь, что представитель самой гуманной профессии эти имена помнит. Но германскую империю создал Бисмарк и германский учитель. Что сумели вбить в головы этих юнцов, которых, как вы заметили, я на борт не взял, пусть еще полюбуются красотами русского Севера, то и получили. Вряд ли из них вырастут новые Шиллеры. А вот новые «гитлеры» – точно. Но ничего, от этого есть замечательное лекарство!

– И какое же?

– Русский флаг над поверженным Рейхстагом.

– Наши войска вышли к Дону. Русская армия бежит.

– А мы идем в Молотовск, а до этого вон та лодка и ее экипаж похоронили надежды Гитлера прервать снабжение нашей армии по северному маршруту. Это мы атаковали ваш флот в Ка-фьорде.

– Вот как?! Но мы не слышали об этом, и наше радио, и радио англичан говорили, что английские диверсионные группы действовали в Альта-фьорде. Англичане, правда, говорили только об авианалете на тот район.

– Они его сделали через неделю после «катастрофы флота Открытого моря», когда мы вышли из Альта-фьорда и отошли на безопасное расстояние от берегов Норвегии.

– Капитан-лейтенант Хансман пришел в себя и спрашивает: как вам удалось пройти мимо айсберга, который помешал нам выйти в мае в море? По последнему докладу капитана Майера, ему требовалось еще семь суток, чтобы освободить проход. Кстати, а где сейчас Майер и его ледокол?

– «Любек» теперь висит в виде циферки на рубке К-23, торпедирован и у него взорвался котел, спасшихся не было. Мы взяли на борт только обер-лейтенанта Заубера, который в тот момент не находился на борту, а вместе с подрывниками разрушал торосы. От него мы и узнали, что внутри пролива находится ваша лодка.

– С ним уходил член нашего экипажа…

– Обер-боцманмаат Вейзер? Убит, похоронен по морскому обычаю.

Капитан медслужбы перекрестился.

– Хорошо его знали?

– Хорошо? Нет, но мы служили вместе на пяти лодках до этого. Можно сказать, старый знакомый. Мы были земляками. А где сейчас Заубер?

– Вместе с остальными пленными на полярной станции. С собой мы взяли только тех, кто согласился нам помочь, и раненых.

– Командир просил передать, что хотел бы переговорить с вами, господин фрегаттен-капитан.

– Ну, если будет время.

– Разрешите покинуть мостик? Спасибо за откровенный разговор.

Они вместе с Катаевым спустились вниз, но через какое-то время Валентин попросил разрешения вернуться на мостик.

– Добро. Что у тебя? – спросил я у него, когда он поднялся и закрыл крышку.

– Врачеватель этот сообщил их командиру, что мы идем вдоль Южного, курсом 215 градусов, тот сказал, что идем прямо в лапы какого-то Питера.

– Понял тебя, понял.

Я дал команду дать семафор на «23-ю» и сменил курс, отходя на глубины за 100-метровой изобатой. Мы же осмотрели практически все в этих местах и шли почти вплотную к острову. Сплошные вопросы, но следует быть предельно внимательными. До берега было 32 мили, где-то там вдалеке должен находиться полуостров Гусиная Земля, его северная оконечность. Ага! Мы же по дороге туда заходили в эти края, видели там сборщиков гагачьего пуха. Так вот кому они пух собирают! Учтем! Я передал информацию Жукову, чтобы подняли черновые журналы за тот период. Через пять часов я отдыхал в каюте командира лодки, меня разбудили. Акустик распознал шум винтов «семерки», идущей от берега в режиме полного хода.

– Куда ж она так спешит? – сквозь зубы сказал я и подошел к немецкому перископу. Выдвинул его. Из-за небольшой качки смотреть было не слишком удобно, но сигнальщик с мостика никого не видел в том секторе, откуда шел шум.

– Есть лодка, в позиционном положении. Стоп машина! Семафор Жукову: срочное погружение!

Теперь все зависело от него. Силуэт «своей немки» мы малость изменили. Опознать нас стало несколько труднее, но у нас только одно 102-мм орудие. Правда, на «семерке» стоит еще менее мощная 88-мм пушка. Наш расчет уже потренировался заряжать и наводить его. Но вряд ли немец будет атаковать нас артиллерией. Успокаивало только то обстоятельство, что шума «Катюши» мы не слышали. Так что поработаем немного «живцом». А на живца и зверь бежит! Вторая лодка! Чуть дальше и еще не видна. Тоже «семерка».

Первая уже обнаружила нас и повернула в нашу сторону, остановила машины и перешла на электроход, ушла под воду. А вот теперь поиграем в кошки-мышки! Я перевел ручки телеграфа на полный вперед и энергично развернулся на параллельный курс, уходя от «семерки» на среднем ходу с восьмиузловой скоростью. Больше она под водой дать просто не может! А где-то крутится «Катюша»! Немец от такой наглости всплыл и принялся нас догонять. Но бег его длился всего 62 секунды! Он разломился пополам. Жуков выстрелил в упор, а сигнальщики «немки» прохлопали ушами. Ведь атаковал он под перископом. Трижды его выставлял, но от солнца, оно здесь низкое. Результат не замедлил сказаться: заговорил УКВ-передатчик, запрашивали U-601. Полный справочник позывных у нас был, запрос шел с U-456.

– На приеме. – На микрофон я положил свернутый носовой платок.

– Питер! Железный крест с дубовыми листьями теперь твой?

– Да, можешь не торопиться, впрочем, подходи, выпьем за удачу!

– Яволь!

Я развернулся ему навстречу, с тем, чтобы его сигнальщики дольше не могли определить меня. Тот дал полный ход, полностью всплыв. Оставалось только узнать: сообразит Жуков, что делать, или придется поиграть в артиллерийский морской бой. Но сигнальщики у немца оказались на высоте! Неожиданно тот на полном ходу пошел на разворот, когда ему оставалось менее двух миль до меня. Затем он остановил дизеля и попытался нырнуть за счет инерции, но к этому моменту у меня было готово орудие к выстрелу, что я и сделал. Недолет, поправка, с третьего снаряда мы перешли на поражение. И тут его подбрасывает взрывом. Уйти под воду он не успел.