Встал, строго глядя перед собой, присел двадцать раз, отжался от пола, попрыгал, сводя и разводя руки – сразу в душ! А там тебе и мыло душистое, и полотенце пушистое. Растёрся всесторонне, глядишь на всех весело и с искринкой иронии. Майка свежая. Настроение прекрасное, хоть и выкушал намедни весёлой и питательной водочки грамм семьсот. Пружинисто вышел из ванной, поприветствовал семейство, жмущееся в очереди у двери. Разве плохо?

А вы тут все культивируете стиль похмелья, топорща гнусную щетину. Такое ощущение, что каждый из вас стремится доказать, что спал не дома, а, напротив, в притоне каком, на полу, прикрытый из жалости чьей-то не очень новой комбинацией. Это, типа, что – ваши шансы повышает на дальнейшее бесконтрольное размножение? Мол, такие мы востребованные – побриться не успеваем… Прекращайте! Суровая ломаная линия выбритых скул придаст вам значимость и иллюзию разборчивой востребованности.

Носишь щетину – носи униформу разливальщика на бензоколонке, береги на поясе пассатижи и разводной ключ.

Зачем при щетине расстёгивать на вторую пуговицу рубашку? Смело застегни верхнюю.

Был вызван в школу. Вероятно, моё письмо в органы народного образования, в котором я спокойно и аргументированно предложил переработать весь теперешний школьный коллектив в фарш для подкормки песцов и нутрий, дошло до адресата.

Раньше меня чаще вызывали в школу – всё надеялись на чудо моего педагогического воздействия.

Одёргивая заимствованный у какого-то прохожего пиджачок, просовывал голову с налитыми кровью глазами в дверь учительской. Тут на меня набрасывали сеть, оглушив предварительно табуретом, и волокли к директору, которого я, лёжа в углу, внимательно выслушивал, вдумчиво перегрызая зубами неподатливые узлы.

А тут пригласили чуть ли не на концерт. На праздник свежих дарований.

Один я среди весёлых родителей просидел весь вечер без видеокамеры. У меня её и нет. Что мне снимать? Явление кровинки своей в образе мышиного короля? Я это чудо актёрского мастерства и дома наблюдаю ежедневно.

Поэтому сидел спокойно, сложив мозолистые руки на вытянутых на коленях галифе, стараясь выдыхать в шарф, чтобы соседей не качало.

Конкурс дарований… Надо же, придумали!

Вот помню момент из записей одного из многочисленных представителей актёрской династии Каратыгиных. Василий Каратыгин давал дебют в трагедии «Фингал». Плотник театральный Ананий Фролов, сорок лет отслуживший по императорским театрам, говорил своему ученичку, маленькому, черноволосенькому плотничку Васе:

– Ну, брат Васюха, насмотрелся я дебютантов! А этот Каратыгин далеко пойдёт! И будет важнейший такой актёр на русской сцене! Не доводилось мне ещё видать такого лихача… Судьба, считай, сложилась у парня. Две тысячи рублей жалованья, бенефисы, десять саженей дров, казённая квартира… Иэх! Прёт же некоторым талант вот так вот ноги выворачивать и в профиль по-героически становиться!

Васюха, ученик театрального плотника, битый, многажды придавленный декорациями (тогда картон не употребляли: если задник падал на сцену – менять приходилось всю массовку по инвалидности), блестящими глазами смотрел на театральное очарование, открывши рот.

Через двадцать лет Василий Жуков, купец 1-й гильдии и крупнейший табачный фабрикант и импортёр, миллионер и гласный городской думы, вспоминал этот эпизод своего детства с особым удовольствием.

Потому как гениального актёра каждый плотник углядит, а вот табачного поизводителя с мировым именем углядеть, к счастью, сложнее.

Так что я полон надежд ещё. И фарш будем грузить в самосвалы, и папиросы «Ира» курить, зажав в углу капризно изогнутого рта.

Что празднуют на праздничных праздниках празднования типа «Алые паруса»?

Для меня это загадка. Вместо суровой инициации холодной водой и обривания голов рекрутам из выпущенных школьников устроен вызывающий оторопь шик.

А что им потом праздновать? И как? Или всё, мол, больше праздников не будет в жизни? Всё самое хорошее и заметное вы, дорогие, в жизни совершили, и дальше только будни, кредиты, тоска, болезни и, наконец, дряхловатые корпоративы, на которых не вас будут веселить, а вы, сорокалетний, будете кривляться для начальства под змеиным присмотром эйчара – вчерашней «алопарусницы»?

Допрос вернувшихся с праздника показывает мне, что загадка сия будет мучить меня долго.

Вышел бы дядя на площадь. В темноте пальнул бы из ракетницы один раз. Ну и хватит. Может ещё Малежик. На плоту, издали и в мегафон половину куплета. И это точно то, что заслуживают все эти выпускники.

Что это за система, когда празднуют не пойми что обширным авансом? Мы сами выкармливаем это цыганское чудовище красивого конца детства.

Я, например, учредил бы праздник для сорокадевятилетних. Назвал бы его «Черные паруса». И на этом моём празднике живые завидовали бы консервам. Стрельба, ритмическая музыка, горящие верблюды, показательные выступления поклонников сальсы, ватные штаны, повсеместный запах Краснодара, золотые зубы, монахи на шестах, взопревшие жандармы, боевой дирижабль, каша, икра, огурцы, доступные к осмотру женщины. Каждый показывает, чего он достиг после «Алых парусов», демонстрирует умения, галстуки, растяжку, дипломы и поделки из липы, медных проводов и глины.

А для пятидесятидевятилетних, будьте любезны – праздник «Белые паруса». Тут бы живые завидовали сорокадевятилетним. Пилюли под ногами хрустели бы ещё неделю. Притоны Танжера! Касабланка под бомбами! Люди искали бы друг друга после праздника годами, а встретившись, кидались бы друг на друга, рыча, с кортиками. Хотя и оба профессора, и подруги, и жили в моральном сожительстве сорок лет, потом и в брак вступили накануне белых-то, говорю, парусов.

А там не за горами торжества «Совсем без парусов». Совсем! Просто черные паруса схлестнулись в абордажном ужасе и визге с белыми парусами. И горящий корабль с беснующимися неграми, а с бастионов – боевыми! И конный разъезд водолазов в академических мантиях выворачивает из-за угла, сшибая горбатых карликов на ходулях. Конфетти!

Надо быть последовательным просто и дать шанс всем отпраздновать не пойми что, но от души.

Когда батраки начинают требовать наличные в качестве оплаты вместо миски дополнительной тюри с луком, хозяева начинают немедленно вспоминать про народные традиции, про общину, про корни, про соборность, про песни на росном лугу и танцы плодородия при луне.

Все возрождения народных культур, начавшиеся в XIX веке по всему миру, все эти шикарные идеи возврата к народным истокам, к германскому, славянскому, галльскому язычествам, к первородности, к животворным спевкам в дни солнцестояния, к столбам предков с черепами лошадей и случайных гостей, к хороводам посолонь и зачатию очередного ярилы в борозде, проявляются только тогда, когда батраки в деревнях начинают требовать себе наличные. Не раньше, друзья, не раньше. Требуешь бабки? Вот тебе радостный народный праздник на берегу в обе руки! Ибо пращуры! Сообща! Под гул бубнов! Радение! Истома какая! Гудють-то как ноги! А?! Радость! И-и-их! И-и-их!..