Гибель Бандеры стала для отдела по дезинформации очередным поводом проявить свои таланты. В отличие от Льва Ребета, вождя ОУН на Западе почти сразу же сочли убитым. КГБ мог настаивать на том, что смерть вызвал сердечный приступ, поддержать версию о суициде или же обвинить кого-то другого, как и планировалось после ликвидации Ребета. Выбрали последнее. На этот раз решили сыграть по-крупному и оклеветать не соперников из другой фракции украинских эмигрантов, а западногерманскую власть. Кампания по дезинформации стартовала сразу же после того, как в Карлсхорсте узнали об итогах поездки Сташинского.

16 октября, на следующий день после убийства, Всегерманское информационное агентство (ADN) в переданном из Восточного Берлина сообщении увязало гибель Бандеры и знакомство последнего с Теодором Оберлендером, членом правительства ФРГ. Министра по делам перемещенных лиц, беженцев и жертв войны изобразили самыми черными красками:

Газета Neues Deutschland, орган Центрального комитета Социалистической единой партии Германии, 19 октября добавила новые подробности к версии ADN: «В нацистское время Бандера был убийцей, соучастником теперешнего министра Оберлендера в кровавых расправах батальона „Нахтигаль“ во Львове. Вскоре он должен был выступить главным свидетелем обвинения на процессе против Оберлендера. Но теперь главный свидетель устранен». Статью сопровождала карикатура на Оберлендера, притворно скорбевшего о Бандере: «Жалко его. Такой был хороший нацист, но слишком уж много он знал обо мне». Дальнейшее развитие эта версия получила вскоре в Berliner Zeitung, еще одной восточногерманской газете. Ее корреспонденты предполагали, что Бандеру убили по приказу Оберлендера подручные Райнхарда Гелена, главы разведки ФРГ. В советской прессе проводили ту же линию, что и в прессе ГДР. «Комсомольская правда» даже перепечатала карикатуру на Оберлендера112.

Летом 1941 года будущий политик служил в абвере и отвечал за связь германского командования с набранным из бандеровцев батальоном «Нахтигаль». Теперь же он попал под прицел Кремля, поскольку открыто оппонировал признанию Западной Германией послевоенных восточных границ. В августе 1959 года Союз жертв нацистского режима в ФРГ подал иск против Оберлендера как соучастника преступлений украинских националистов. Федеральная прокуратура возбудила дело и потребовала у федерального министра объяснений. Оберлендер все отрицал, утверждая, что бойцы батальона не причастны ни к расстрелу профессоров, ни к еврейскому погрому во Львове. И добавил, что «Нахтигаль» вошел во Львов рано утром 30 июня, в авангарде регулярных частей вермахта, и обнаружил сотни трупов заключенных, расстрелянных НКВД перед бегством из города. Так что вину за военные преступления не надо было перекладывать с больной головы на здоровую. Позднейшие исследования показали, что батальон и вправду не играл какой-либо роли в погроме – это было делом рук антисемитского сброда, подстрекаемого немецкими офицерами113.

Западногерманская пресса в общем поддерживала Оберлендера, ведь у Союза жертв нацистского режима была репутация марионетки Москвы. Христианские демократы его ненавидели, социал-демократы и лидеры еврейской общины старались избегать. Но затем неведомый убийца поставил точку в биографии Бандеры, и дело Оберлендера предстало в новом свете. Не пошел ли министр на преступление, чтобы устранить свидетеля его черных дел в эпоху нацизма? Именно такую картину рисовали противники Оберлендера из ГДР. 22 октября, через три дня после похорон в Мюнхене, Альберт Норден, глава «Комитета за немецкое единство», созвал пресс-конференцию и прямо обвинил Оберлендера в организации убийства Бандеры. Норден был не просто профессором одного из восточногерманских вузов и главой упомянутого комитета. Он входил в Политбюро ЦК СЕПГ, занимал пост секретаря ЦК и отвечал там за сбор информации, пропаганду и отношения с Западом.

Пресс-конференция и то, как Норден вместе с другими участниками действа изображал роль Оберлендера во львовском погроме 1941 года, вывели дело на иной политический уровень. Теперь тяжкие обвинения против члена правительства ФРГ выдвигали не какие-то журналисты, а главный пропагандист ГДР. В конце октября студия документального кино восточногерманской компании DEFA выпустила кинохронику, где после 32 минут репортажа с пресс-конференции Нордена, целых 25 минут уделяли похоронам Бандеры. Покойника выставили подручным Оберлендера в батальоне «Нахтигаль», замаравшим руки массовым убийством во Львове114.

Фильм произвел неожиданно сильное впечатление на Богдана Сташинского, который увидел его в одном из кинотеатров Восточного Берлина. Чекиста ошеломил образ Бандеры в гробу, в окружении семьи – в том числе трех детей. После того как диктор провозгласил, что главаря украинских националистов хладнокровно убил наймит Соединенных Штатов, слово «убийство» не выходило у Сташинского из головы. Он выскочил в смятении на улицу, а позднее сказал Деймону: «У него были жена и дети. Я это сделал, я убийца». Но куратор не понимал, из-за чего тут переживать. Он ответил Богдану с улыбкой: «Это не должно вас никак беспокоить. Когда его дети вырастут и поймут, какую роль играл их отец, они будут вам благодарны за то, что вы сделали». Кающегося убийцу эти слова никак не убедили. «Активные мероприятия» произвели совершенно неожиданный для КГБ побочный эффект115.