В начале ноября 1959 года Деймон заехал на машине за Сташинским в центр Берлина и отвез его в германскую штаб-квартиру КГБ. Он сказал ценному агенту, что того ждет встреча с генералом, первым лицом всего Карлсхорста. Хоть имени генерала Богдану так никто и не назвал, речь могла идти только об одном человеке – Александре Короткове116.

Коротков предстал в роли любезного хозяина, развлекая гостей беседой. По воспоминаниям Павла Судоплатова, этому человеку «мокрые дела» всегда давались легко. Организатором и соучастником своего первого убийства он стал в 29 лет. В конце 30-х годов Коротков возглавил группу, которая приехала во Францию, разыскала и устранила двоих политических противников советского режима. Один из них был ближайшим помощником Льва Троцкого, заклятого врага Сталина. Второй – бывшим резидентом ОГПУ в Стамбуле. Когда он изменил Кремлю, это стоило разоблачения не одной сотне советских агентов на Ближнем Востоке. Коротков лично принимал участие в обоих убийствах. Трупы (один предварительно обезглавив) сунули в чемоданы и бросили в воду. Один из этих чемоданов выловила из Сены полиция, и Коротков со своими киллерами спешно покинул страну117.

К числу первых мокрых дел, к которым генерал-майор должен быть приложить руку, в очередной раз вернувшись в Берлин весной 1957 года, следует отнести неудачное покушение на бывшего коллегу. Звали его Николай Хохлов. Офицер с немалым опытом работы в тылу врага, чьи операции во время Второй мировой вдохновили фильм 1947 года «Подвиг разведчика», решил стать перебежчиком вот по какой причине. В марте 1954 года, не желая убивать во Франкфурте-на-Майне русского эмигранта, Хохлов явился к нему домой и рассказал все начистоту. Целью был Георгий Околович, один из лидеров Народно-трудового союза российских солидаристов. Позднее Хохлов утверждал, что читал труды Околовича и те пробудили в нем чувства русского патриота. Когда его взяло в оборот ЦРУ, Хохлов поддался на уговоры и провел пресс-конференцию ради разоблачения советских агентов, следивших за русскими эмигрантами. На следующий день в Москве арестовали жену Хохлова – ей дали пять лет ссылки. Теперь в объект охоты превратился сам перебежчик.

К тому времени генерал Коротков стал полновластным хозяином Карлсхорста. Хохлова попытались устранить в 1957 году. Тогда, после возвращения из Соединенных Штатов, где его долго допрашивали, он впервые появился на людях. Беглый разведчик выступал на съезде русских эмигрантов во Франкфурте. Произнеся речь, Хохлов вышел на крыльцо подышать свежим воздухом и насладиться видом. Здание, где он находился, стоит посреди Пальменгартена – самого большого ботанического сада в Германии. Кто-то предложил ему чашку кофе. Хохлов вспоминал, что выпил только половину. Напиток его не взбодрил – напротив, он скоро почувствовал неодолимую усталость.

Вскоре Хохлов потерял сознание. Друзья – в том числе Околович, чью жизнь он спас три с половиной года назад, – отвезли его в больницу. Лицо отравленного покрылось темными буграми, он ничего не видел, так как из глаз выделялась липкая жидкость. Выпадали волосы. Немецкие врачи лечили его от пищевого отравления, но состояние больного ухудшалось, и они не знали, как ему помочь. Хохлова перевели в американский военный госпиталь, где выяснилось, что ему в кофе добавили таллий. Один из докторов заметил, что в организм пациента попал еще один неизвестный элемент – какой именно, установят при вскрытии. До вскрытия, к счастью, не дошло. Перебежчик выжил и узнал, что именно обнаружили в его организме. Радиоактивный таллий был подготовлен в хорошо оборудованной лаборатории – весьма вероятно, что такая могла быть только в распоряжении КГБ118.

Если бы Хохлов выпил чашку кофе до дна, Коротков и его подчиненные из Карлсхорста добились бы своей цели. Но везение и американские военные врачи спасли жизнь отравленного. Операция лишь в очередной раз выставила КГБ в неприглядном свете119.

Зато в октябре 1957 года, через месяц после покушения на Хохлова, Богдан Сташинский отправил на тот свет Льва Ребета. Теперь молодой убийца успешно снял с доски самую крупную фигуру украинской эмиграции – Степана Бандеру. За годы работы в Восточном Берлине Коротков привык лично разговаривать с каждым агентом. Таким образом он получал сведения не только о лидерах эмиграции, об их связях с разведками стран НАТО, но также и о событиях в Западной Германии, перипетиях ее политической жизни. Бывший нелегал слегка тосковал по оперативной работе «в поле». После устранения Ребета генерал не познакомился с восходящей звездой политических убийств, но теперь сделал это с удовольствием. Из Кремля пришли хорошие новости, и хозяин Карлсхорста спешил поделиться ими с Богданом120.

Вначале Коротков спросил Сташинского, какое впечатление на него произвел Мюнхен. Беседа шла около пятнадцати минут, пока генерал не пригласил гостей в соседнюю комнату, где был накрыт обед. В тесной компании они праздновали успех и обсуждали планы на будущее. Коротков предложил коллегам коньяку и рассказал (с огромным удовольствием, как он признался) новость, ради которой и позвал их к себе: Президиум Верховного Совета СССР награждает Сташинского боевым орденом Красного Знамени. Эта старейшая военная награда советской власти уступала только орденам Ленина и Победы, учрежденным значительно позднее. Генерал объяснил молодому агенту, что в мирное время этот боевой орден вручали крайне редко. Это был недвусмысленный жест со стороны правительства – показатель того, как высоко ценили успех Сташинского121.

Богдан на такую награду никак не рассчитывал. Какой бы груз ни лежал у него на душе, новость его порадовала. За выполнение предыдущего задания – убийство Льва Ребета – его премировали фотоаппаратом. Получить же такой орден – совсем другое дело. Сверх того, объяснил Коротков, столь значительную награду ему должны вручить непосредственно в Москве. Что касалось будущего, то Сташинскому предстояло на время покинуть Германию. В отличие от событий двухлетней давности устранение Бандеры вызвало на Западе бурю возмущения, и эту бурю следовало переждать подальше от Берлина. Чем прятаться здесь, лучше поехать в Москву и пройти годичный курс переподготовки. Из этих слов Сташинский понял, что в его карьере наступил новый этап. Куратор, Алексей Деймон, сказал ему, что после учебы его пошлют или в Западную Германию, или в другую западноевропейскую страну. В один прекрасный день – то ли в шутку, то ли всерьез предрек Деймон – новоиспеченный орденоносец, может быть, займет его место в Карлсхорсте122.