Ну вот! Начинается! Сейчас возьмет и спросит: «Ты точно уверена, что с тобой все в порядке?» Ну, просто бразильский сериал какой-то получается с бессмысленными бесконечными диалогами, топчущимися на одной теме серии по три.

— Мама, я уверена, — твердым, как железобетон, голосом ответила Юля, рассматривая в углу гостиной свежесотканную паутинку. — Все самое страшное уже случилось. Со всем я справилась. Даже доехала без приключений. Не вижу смысла вам срываться и приезжать. К тому же ты сама говорила, что приедете на сороковой день. Так ведь?

— Да, но… — Мать все еще помнила о своем родительском долге и все никак не решалась подмять его под меркантильные интересы своего любимого ныне супруга. — Но ты там сейчас совершенно одна. После такого стресса, милая…

— Мама, уверяю тебя, со мной все в порядке. Ни о каком стрессе не идет речь. Я же говорила тебе, что совершенно ничего не чувствую. У меня вообще такое ощущение, что сейчас откроется дверь и Степа вернется со службы.

Юля оттолкнулась от диванных подушек, наклонилась, заглянула в дверной проем просторной прихожей и пристально посмотрела на входную дверь. Будто та могла и в самом деле отвориться, и Степан мог вернуться в свой дом. Знала же, что не вернется, а день за днем ждала. Даже Марии Ивановне по привычке велела готовить на двоих к обеду и ужину.

— Милая, давай я позвоню тете Соне, и она подыщет тебе хорошего психоаналитика.

— Мама! Прекрати! Меньше всего я хотела бы теперь общаться с тетей Соней! Вот кто точно станет кудахтать…

— Но у тебя совершенно нет никого рядом. Ни подруг, ни друзей. И я далеко.

Мать вдруг всхлипнула, удивив Юлю неимоверно. Слезы мать проливала — по ее представлениям — лишь в самом раннем детстве, когда еще писать ходила в подгузники.

— Мне никого не нужно, — соврала она, хотя подруга или друг ей сейчас точно не помешали бы. — Я справлюсь.

— Точно?!

— Да, точно. Все, мам, пока. Мне в дверь звонят.

И снова соврала. Никого не было да и быть не могло. Мария Ивановна открывала обычно своим ключом. Степана теперь не было. Больше их никогда и никто не посещал.

Юля прошлась по комнатам. Чисто, в меру прохладно — хвала дорогому кондиционеру, — уютно. Только тихо так, что в ушах звенит.

Да, друг или подруга ей бы теперь уж точно не помешали. Даже стало жаль, что пришлось после скоропалительных похорон расстаться с Тамарой. Та оказалась таким молодцом! Все хлопоты взвалила на себя, бегала по поселку в поисках читалок, попов, что-то покупала, какие-то рубашки, костюмы, хотя и не нужны они были вовсе. Надевать было не на кого, Степана она опознала лишь по плавкам и татуировке на рваном левом предплечье.

Все равно Тамара покупала одежду, считая, что от обычая отступать нельзя. Потом готовила еду, собирала на поминки толпу из отдыхающих и хозяев съемных домов. Все сделала честь по чести, как говорится. И проводила Юлю тоже очень тепло. Сварила яиц ей в дорогу, курицу, налила бутылку холодного чая, будто всего этого нельзя было купить в дороге. Чудная…

— Юленька! — снова позвонила мать минут через пять. — Я позабыла у тебя спросить, а ты всех поставила в известность, что Степан погиб?

— Кого ты имеешь в виду, мама? — Юля как раз торчала возле зеркала, пытаясь отыскать в своем лице хоть какие-то следы, хоть какой-то отпечаток горя, и не находила.

— Ну, на службу ему сообщила? В ЖЭК там, я не знаю. В паспортный стол, милицию, наверное, нужно тоже. К нотариусу тоже обязательно нужно, детка. Понимаю, как тебя могут коробить мои слова, но…

— Мама, я везде уже побывала. И даже у нотариуса. — Юля хладнокровно ухмыльнулась своему зеркальному отражению. — Он затребовал кучу справок и выписок, так что я наняла адвоката, чтобы он со всем этим разбирался.

— Смотри, не нарвись на афериста!

— Ну что ты, мама. Я воспользуюсь услугами юриста, с которым работал Степан. У него же был свой юрист.

— А что там с его бизнесом, милая? Тебе ведь и там доля должна причитаться!

— Мама, остановись! — Юля закатила глаза, перестав сразу видеть себя — обнаглевшую от собственной бесчувственности — в зеркале. — Этим тоже займется юрист Степана. Он очень приличный молодой человек.

— Да?! — Мать загадочно хмыкнула, моментально, видимо, соединив ее с юристом в пару. Юля не ошиблась, потому что она тут же спросила: — Он холостой?

— Мама! Я не смотрела его паспорт над предмет отметок о его семейном положении! Я с ним просто познакомилась и все!

— Ну, ладно, ладно, не сердись. — Мать вздохнула. — Время, оно все расставит по своим местам. Кстати, а как ты с ним познакомилась, милая?

— Он пришел к нам… ко мне домой. Ему был нужен Степан, вот и… разговорились.

— Он, видимо, в шоке?

— Да уж не обрадовался, у них там со Степаном что-то не решено было. Я не вникала.

Юля не стала рассказывать матери, что адвокат и не спешил посвящать ее в дела, заставившие его навестить их дом. А она ведь задавала ему этот вопрос. От ответа он увильнул и достаточно долго и бестактно расспрашивал ее об обстоятельствах гибели Степана. Нет, пару раз он извинился. И даже сказал, что он не любопытства ради, а для дела. И улыбался при этом так виновато, что Юля закрыла глаза на его бестактность. Надо, значит, надо, решила она. А если уж совершенно быть честной, то до адвоката с его делами ей совершенно не было никакого дела. Пришел, ушел, какая разница?

Александру Вострикову — именно так он представился, сунув ей в руки удостоверение, — на вид было не больше тридцати лет. И столкнись она с ним случайно на улице, ни за что не признала бы в нем адвоката. И уж тем более никогда бы не доверила ему ведение собственных дел. Слишком уж он выглядел несолидно.

Торчащий на макушке вихор жестких даже на вид русых волос. Бегающие светло-серые глаза. Постоянная привычка облизывать тонкие губы. Неряшливая манера одеваться.

Нет, ну какому солидному адвокату придет в голову надеть светлые носки и черные ботинки? Не в тон же рубашке он их подбирал, тем более что рубашка была в светло-коричневую с черным клетку. И уж не под пиджак точно — пиджак был полосатым (!).

Странно, что такой педант в одежде, как Степан, доверился парню с таким странным вкусом. Хотя это ведь никак не могло характеризовать Вострикова с деловой стороны, не так ли? Вот пришел, побеспокоился, что Степан давно не звонит и не объявляется. Ее с какой-то стати принялся допрашивать. Знаток, видимо…

— Ладно, детка, пусть действительно адвокат займется ведением всех твоих дел. Самой тебе точно не потянуть. Там столько мороки с этими бумагами.

Мать через минуту попрощалась, а Юля оторвалась, наконец, от зеркала и поплелась на кухню. Мария Ивановна сегодня что-то очень долго стряпала, распуская по всей квартире такие шлейфы ароматов, что даже у Юли немного заворочался аппетит, хотя она твердо была уверена, что лишилась всех чувств одновременно в день гибели Степана.