Лидия Серафимовна больно ударила дочь по щеке:

– Как у тебя язык повернулся сказать такое?! Захотелось приключений? Надоела тихая жизнь?

– Надоела нищая жизнь! Надоело прислуживать и пресмыкаться. Я заслуживаю большего! – Альбина встала. – И, что бы ты ни говорила, а я испробую все доступные способы, чтобы окольцевать Марка. Нравится тебе это или нет.

– Бина, не уходи!

– Мне надо убираться в спальнях.

– Бина, вернись!

Оставшись в одиночестве, Лидия Серафимовна сбросила со стола кухонный нож.

А пять минут спустя кухарка, наплевав на сбежавшее молоко, наблюдала из окна, как Марк прохаживается по саду в компании Альбины.

Закончив с макияжем, Катка улыбнулась своему отражению. Теперь она готова предстать пред очами Сергея Володина. Конечно, рассчитывать на удачу особо не стоит – ведь актера попросту может не оказаться дома, – но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское.

Сняв со спинки стула жакет, Копейкина вышла из комнаты.

В квартире царила зловещая тишина. Довольно-таки странно, если учесть, что в соседней спальне сидела Розалия. Когда свекрища находилась дома, тишины и покоя не могло быть в принципе. Если Розалия Станиславовна не орала сама, то из ее комнаты доносилась громкая музыка или до ушей домочадцев долетал стук ее неизменных каблучков.

Снедаемая любопытством, Катка постучала в дверь:

– Розалия Станиславовна, можно?

В ответ она услышала нечленораздельное мычание:

– Зы-ы… хо-о-о… ди-и…

Свекровь сидела на кровати, спиной к невестке. Когда Ката подошла поближе, Розалия повернулась.

Насчет того, что на гладком лице свекрови не имелось морщин и прочих возрастных изменений, все уже в курсе, но сегодня… В настоящий момент кожа на лице Розалии была натянута так сильно, что уголки ее губ, помимо воли, поднялись вверх, отчего казалось, что на фейсе Станиславовны навеки застыла ехидная улыбка.

Когда Розалия заговорила – а точнее, попыталась заговорить, – ни один мускул на ее лице не пришел в движение. Мимика отсутствовала напрочь!

Еле-еле шевеля губами, свекровь спросила:

– Детка, как я выгляжу?

Катка чуть не вскричала, что лицо свекрухи напоминает маску, но от растерянности лишь закивала.

– Ката, мне страшно:

– Что произошло?

– Они во всем виноваты, – последовал кивок в сторону бутылочек, купленных у бабы Светы. – Протерла лицо этой жидкостью… прилегла на пятнадцать минут… а потом… Кожу так стянуло… не могу говорить… не могу моргать… ничего не могу!

Зрелище, надо заметить, было не для слабонервных. Розалия напоминала чревовещателя. Ей бы сейчас куклу и на сцену! Никто бы даже не догадался, что слова слетают с губ свекрищи.

Протянув Катке бумажку с номером телефона, она прогудела:

– Позвони… этой питерской стерве… и спроси… что делать?

– Может лучше сразу к врачу?!

– За… за…

– Записать вас на прием?

– Зз-а-за-а…

– Завтра с утра?

– Заткнись! – наконец вымолвила Розалия. – З-звони бабке.

Баба Света сообщила, что Розалия действовала не по инструкции, оттого и возникли проблемы. На вопрос Катки, как снова растянуть кожу на лице, Светлана прошелестела:

– Поможет только липовый мед. Ни в коем случае нельзя пользоваться кремом. Только медом! Завтра все придет в норму.

Передав свекрови слова Светланы, Катарина услышала хлопок входной двери.

Натка привела из школы Лизавету.

Швырнув портфель на пол, девочка пнула ногой комод.

– Ты почему не в духе? – спросила Ката, выходя в прихожую.

– Да пошли они! – буркнула Волкова.

– Лиза, следи за своими выражениями!

– Я не виновата. Они сами придираются.

Наталья сняла пальто:

– Катуш, классная руководительница ждет тебя завтра, после уроков.

– Меня? С какой стати?

– Напортачила Лизавета сильно. Велели передать родителям.

– Но я ей не мать!

– Так Инны же нет, значит, ты за нее.

В коридоре нарисовалась свекровь:

– У-уже приш-шли?

– Чегой-то у вас с лицом? – испугалась Натка.

– Фигак! – присвистнула Лиза. – Клево расплющило. Вас чего, ночью сильно колбасило?

– Я похожа на юную кра-а-а-сотку? – Розалия оставалась верна себе даже в столь критической ситуации.

Натка ответила на вопрос утвердительно – попробовала бы она ответить иначе! А вот Лизок льстить свекрище не собиралась.

Сделав глубокий вдох, Лиза отчеканила:

– Вы похожи на бабку Танюхи. У той после парализации такой же фасад. Только вы страшнее, у вас глаза слишком вылупились.

Схватив меховую куртку, Катарина поспешила выбежать из квартиры до момента начала грандиозного скандала.

К дому Володина Копейкина подрулила без четверти три. У нужного подъезда тусовалось несколько девочек-подростков, а чуть левее одиноко стояла дама, чей возраст наверняка перевалил за пятидесятилетний рубеж.

Время от времени девчонки задирали головы вверх, после чего грустно переглядывались и томно вздыхали.

Прошествовав мимо стайки подростков, Ката шмыгнула в подъезд.

Консьержка, крупногабаритная тетенька-пенсионерка, задала всего лишь один вопрос: «К кому?» – а Катка уже чуть не скончалась от страха.

И сейчас станет ясно почему. Вес этой дамочки зашкаливал за сотню кило, судя по всему, да и ростом ее Бог не обделил. Теперь прибавьте к этому низкий голос, устрашающее выражение лица и сросшиеся на переносице брови.

Поправив очки, консьержка повторила:

– В какую квартиру, спрашиваю?

– Я к Володину. Сергею Володину.

– Вон! – завопила глыба.

– Простите, что это значит?

– Это значит пошла вон! И не сметь! И не думать! И не рыпаться! – голосила секьюрити в юбке.

Ката пыталась разобраться, что к чему:

– Послушайте, я должна с ним увидеться.

– Вы у меня вот где сидите. – Тетка провела рукой по шее. – Каждый день ходите. Житья от вас нету! Крики, визги, истерика. Фанаты чертовы! Ну почему вы не можете быть обыкновенными поклонниками? Ну нравится тебе актер, ну подойди, подари ему цветы, скажи пару слов – и отвали. Так нет! Им в квартиру попасть надо! Очумевшие истерички! Вас всех лечить необходимо, вы опасны для общества.