– Я расскажу обо всем по дороге домой. Пошли.

Будучи немного не в себе, Ката потопала к «Фиату». Резкий голос за спиной заставил ее обернуться:

– Волкова! Подожди!

К ним спешила высокая, плотного сложения, брюнетка в серой дубленке.

Татьяна вжала голову в плечи:

– Мне домой пора. До завтра, Лизка.

– Танюх, не сбегай…

– Меня дома ждут.

Как только Татьяна драпанула прочь, брюнетка остановилась возле Лизаветы. Отдышавшись, она прогудела:

– Волкова, не забудь: завтра все сдаем по пятьдесят рублей, на цветы для Тамары Петровны.

– Помню, – буркнула Лизка.

Брюнетка уходить не торопилась. Встретившись взглядом с Катой, она спросила:

– А вы, простите, кем Волковой приходитесь?

– Родственница я, – соврала Копейкина. – Дальняя.

– А-а… ясненько. А я – мама Даши Пусиковой. Состою в родительском комитете. Слушайте, раз уж мы встретились сегодня, может, вы и денежку мне сейчас сдадите? Сами понимаете, дети забыть могут, а цветы нам необходимо купить уже послезавтра.

– Да, да, я понимаю. – Катка полезла в сумочку.

Протянув брюнетке пятидесятирублевую купюру, она поинтересовалась:

– Может быть, надо больше? Вы не стесняйтесь.

– Ну что вы, пятидесяти рублей вполне достаточно.

Сочувственно покачав головой, Ката пропищала:

– Горе-то какое! Она, наверное, долго болела, да?

Мать Даши Пусиковой насторожилась.

– Кто болел?

– Ну, Тамара Петровна.

– Катуш, пошли, – потянула ее за руку Лизка.

– Погоди.

– Секундочку, с чего вы взяли, что Тамара хворала? – спросила брюнетка.

– Ох! Неужели несчастный случай?

Тетка вконец растерялась:

– Можете объяснить толком, о каком несчастном случае речь?

– Хорошо, спрошу в лоб: отчего умерла Лизина классная руководительница?

У дамочки подкосились ноги. Издав громкий вздох, она рухнула в сугроб.

– Что с вами? – испугалась Катка.

– Умерла? Тома? Когда?! – шелестела брюнетка.

– Ну, вам виднее, вы же состоите в родительском комитете. Вот и деньги на похороны собираете…

На женщину напала икота.

– Я? На п-п-похороны?! Вы в с-с-своем уме?! У Томочки послезавтра день рождения! Юбилей!

Лизавета попыталась незаметно смотаться, но Катка вовремя схватила девчонку за плечо.

Четверть часа спустя, успокоив брюнетку и немного придя в себя, Катарина направлялась к Тамаре Петровне.

Лизавета не переставала канючить:

– Кат, давай ты не пойдешь к ней сегодня, а? Давай в другой раз!

– Помолчи!

– Кат. Катусик… Котелок… Котельная…

Тамара Петровна, которая, ко всему прочему, преподавала нерадивым ученикам русский язык и литературу, встретила Копейкину громким вопросом:

– Вы кто? Сразу предупреждаю: если начнете врать, лучше не заходите.

– Вы вызывали Лизиных родителей, я…

– Вот именно – родителей! А вы кто? Лизка – мастерица выдавать за родню кого угодно! Месяц тому назад она привела сюда дворника, заявив, что он – ее дед, в сентябре ко мне приходила соседка, которая выдавалась за тетю. Мне не нужны подставные родственники, мне нужны ее родители.

– Понимаете, в настоящий момент Лиза временно проживает у нас. Ее мать – моя знакомая. Они с мужем были вынуждены на некоторое время покинуть столицу…

– В Турцию ломанулись, ребенка делать! – вставила Лиза.

– Лиза, прекрати немедленно!

– Извините, вырвалось.

Тамара Петровна всплеснула руками:

– Вот видите! Видите, что это за ребенок? Это наказание, самое настоящее. Вся школа боится ее, как огня! Никогда не знаешь, что она выкинет в следующую минуту. Мы живем, как на вулкане!

Лизавета шаркнула ногой.

– Под ее ангельским личиком скрывается дьяволенок. Учителя на стены лезут, одноклассники постоянно жалуются. То Лизка ругается матом, то дерется, а то… извините, конечно, рассказывает в подробностях первоклашкам, откуда дети берутся.

Ката залилась краской:

– Я все передам ее родителям.

– Передайте, в обязательном порядке. Пусть примут меры! В противном случае, нам не останется ничего другого, как устроить педсовет и поставить вопрос об исключении Лизаветы из школы.

– Неужели все настолько серьезно?

Тамара Петровна закатила глаза:

– Все очень серьезно! Вы поймите, мы, учителя, тоже живые люди. У нас тоже есть нервы, а любые нервы имеют обыкновение сдавать. Не проходит и дня, чтобы Лиза не отколола какую-нибудь глупость. За ней нужен постоянно глаз да глаз.

– Я ничего такого не делала, – протянула Лизавета.

– Волкова, ты меня не выводи. – Ноздри Тамары раздулись. – Стой молча. Не делала она! А объявление в туалете чьих рук дело?

– Не моих.

– Как тебе не стыдно врать, Волкова!

Ката покосилась на классную руководительницу:

– А что за объявление?

– Вчера она зашла в туалет для мальчиков и скотчем приклеила над каждым унитазом объявление «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера». Младшие классы боялись к унитазу подойти, такой переполох начался.

Лизка отвернулась.

– Отворачиваешься? Стыдно за свое поведение? Это еще цветочки, – продолжала негодовать Тамара. – На той неделе мы чуть с ума не сошли по ее вине. Был урок географии. Работали с контурными картами. Все дети – как дети, а Лизка опять отличилась. Зинаида Олеговна спрашивает – почему она не раскрашивает карту, а она на полном серьезе заявляет, что у нее обострился артрит! Вы представляете?

Катка нервно хихикнула.

– Вам смешно? А она так правдоподобно скрючила пальцы, что даже наша врачиха покрылась испариной. И это далеко не полный перечень ее «геройств».

Катка приготовилась к худшему.

Тамара Петровна достала из верхнего ящика стола стопку тетрадей.

– Я, собственно, вызвала вас после того, как проверила ее домашнюю работу. Всем ученикам было дано задание – написать небольшой рассказ о профессиях, которые им больше всего нравятся. Дашутка Пусикова написала про маму-врача, Ваня Гришечкин написал замечательный рассказ про папу-архитектора. Дима Ложкин о дедушке-военном. А Волкова… – Тамара взяла тетрадь и скривилась: – Я даже не могу это прочитать! Читайте сами.