Что ж, Кастиан ошибался.

Способ работал.

Глава 16

Книги о Безлицых я проглатывал, будто умирающий от голода — блюда роскошного пира. Еще, еще, еще. Что еще они могли рассказать мне — обо мне?

Вот только блюда этого пира, даря сытость, отравляли, потому что чем больше я узнавал, тем больше не хотел быть одним из Безлицых.

Вздохнув, я отложил том под говорящим названием «Общепринятые и редкие версии происхождения Безлицых» и потянулся за следующим: «Костяная магия и ситуация на границах Империи».

Из того, что я узнал, самое главное правило, касавшееся Безлицых, гласило, что они не были верны никому, кроме себя, и не гнушались никаких дел.

Взять заказ от демонов и стереть с лица земли человеческое поселение со всеми обитателями?

Конечно, если цена устроит.

Взять заказ от одного клана, устроить пожар в имении другого клана, позаботиться, чтобы из горящих зданий никто не спасся, и при этом безупречно свалить вину на третий клан?

Конечно, если цена устроит.

Но Безлицые не только брали заказы, они приводили в исполнение и собственные планы.

Внедрить шпионов в имперские войска на Границе?

Легко.

Отравить там всех войсковых магов и уничтожить защитные контуры, превратив солдат и офицеров в перекус для обитателей Разрыва?

С удовольствием.

И, наконец, когда пограничные форты останутся без защитников, забрать оттуда весь немалый запас амулетов, алхимических ингредиентов, магического и обычного оружия и, самое главное, белых и черных нихарнов, которые должны были послужить защитникам фортов оружием последнего шанса, но которые, в отсутствие магов, стали не более чем белыми и черными гальками.

В описании беспринципности и безжалостности Безлицых сходились авторы всех книг, но вот в остальном начинались различия.

Одни авторы утверждали, что каждая банда Безлицых действовала самостоятельно и что порой они даже сражались между собой за территорию, трофеи, рекрутов и в целом были воплощением анархии.

Другие возражали, что Безлицые были еретическим религиозным орденом со строгой иерархией, и что во главе этого ордена стоял магистр, управлявший своими подчиненными железной рукой.

Третьи заявляли, что никаких Безлицых и вовсе не существовало, а те, кто бесчинствовал под этим именем, были лишь военизированными крыльями черных сект, добывавшими таким образом средства к существованию для своих более мирных собратьев.

Причем, самое интересное, каждый из авторов опирался на свидетельства реальных Безлицых, взятых в плен и допрошенных по всем правилам, то есть с применением ментального давления. Как такое противоречие в показаниях было возможно, ни я, ни, похоже, сами авторы не понимали.

Происхождение Безлицых тоже было покрыто туманом.

Двое авторов утверждали — опираясь на кучу архивных документов, одно перечисление которых занимало с десяток страниц — что орден Безлицых восходил к запрещенному и уничтоженному еще две тысячи лет назад ордену Черной Нуш. Кто такая была эта Нуш и чем прославилась, не уточнялось. Орден же Черной Нуш, в свою очередь, восходил к Ереси Ишты времен Исхода.

Другие спорили, что появление Безлицых было достаточно новым феноменом и никакого отношения к древним сектам не имело. Якобы члены одной банды, состоявшей из выживших магов уничтоженного Младшего клана, во время всех нападений носили простые белые маски, полностью скрывавшие лица, в честь чего и получили такое прозвание. Потом обычай носить маски отпал, однако название перешло на другие банды и прижилось.

С тем, как Безлицые получали новых рекрутов, тоже было не совсем ясно.

Большинство авторов соглашалось, что в Безлицые уходили люди, изгнанные из кланов, и я помнил, что Амана говорила то же самое. Однако детали процесса оставались неясны. Безлицые выходили на тех магов, которых уже за какое-то преступление изгнали? Или же они сманивали тех, кто все еще находился на хорошем счету, каким-то образом умудряясь найти их слабые места?

Этот вопрос волновал меня куда сильнее, чем мифические истоки Безлицых и даже их связь с демонопоклонниками, потому что ответ на него мог стать ответом на то, как там оказался я.

Если я действительно был Кентоном Энхардом, то что могло побудить наследника Старшего клана присоединиться к бандитам? Ну или к военизированной части черной секты.

Что послужило причиной? Обман? Угрозы? Шантаж?

При всем желании я не мог представить, чтобы подобный выбор был добровольным.

Обман?

Могли Безлицые пообещать мне нечто, недоступное обычному человеку, пусть даже наследнику одного из десяти влиятельнейших кланов Империи? Пообещать что-то невозможное?

Что?

Я задумался. На что не были способны даже сильнейшие маги? Ну… Например, они не умели воскрешать мертвых…

А ведь Безлицые, особенно если имели отношение к демонопоклонникам, вполне могли пообещать что-то в этом духе.

Мог я, подросток, мечтать о возвращении родителей? Помнить о них, любить их даже мертвых и поверить обещаниям, будто их можно воскресить? Может быть. Амана ведь упоминала, что характером Кентон отличался от Вересии.

Или же я мог желать вернуть к жизни не родителей, а кого-то другого? Трагически погибшую первую любовь, например? Я, конечно, понятия не имел, существовала ли такая, но допустим…

С другой стороны, мог ли парень, из которого готовили главу клана, оказаться настолько наивным и повестись на пустые обещания?

На пустые — нет, вряд ли. А вот на те, которые очень походили на правду — возможно.

Я потянулся за книгой, которую до того только поверхностно пролистал. Кажется, что-то такое я видел в десятой главе.

«Возможные связи между черными сектами и шибинами…»

«Логистика контрабандных поставок демонического оружия в Империю…»

…Нет, не то…

Ага, вот.

'Умения костяных демонов поднимать мертвецов известны каждому, хотя обычно речь идет о так называемых гхверах или феринос, то есть ходячих трупах, полностью подчиненных чужой воле, лишенных души и даже базовых инстинктов.

Однако автору сего труда в его странствиях довелось побывать в поселении шибинов, обитатели которого клятвенно уверяли, будто возможно и истинное воскрешение, то есть возвращение мертвым телам, независимо от степени разложения, прижизненного облика, и, самое главное, одушевление этих тел отнюдь не первыми отозвавшимися бродячими духами, а душами, обитавшими в них изначально'.

Дальше шли длинные рассуждения автора о том, что «истинное воскрешение» являлось суеверной чушью и не имело под собой никаких оснований. Впрочем, наличие таких рассуждений было неудивительно — даже я, понятия не имевший о религиозных постулатах империи, чувствовал в этом описании «истинного воскрешения» открытую ересь. Автор книги, не желавший оказаться в допросном зале жрецов Пресветлой Хеймы и получить «вывернутые наизнанку» мозги, не мог даже теоретически признать возможность «истинного воскрешения».

Кстати, не этим ли «воскрешением» заманивали новых прихожан черные секты?…

Что ж, это был всего лишь первый вариант.

Второй вариант касался угрозы.

В реалистичность того, что кто-то мог угрожать наследнику Энхард, я не верил. Вернее, не мог придумать такую ситуацию, в которой это бы сработало. А вот шантаж выглядел куда правдоподобнее. Кто-то узнал обо мне что-то такое, что я был готов скрыть любой ценой, даже ценой отказа от своего законного титула.

И тут я даже мог предположить, что это было. Мое демоническое происхождение.

Допустим, демоническая наследственность была свойственна не только мне, но и Вересии, и досталась нам от матери (принимая на веру тот факт, что энхардцы о своей чистокровности не лгали). Кто-то узнал об этом и сделал целью шантажа именно меня, заставив уйти из дома и присоединиться к Безлицым. Возможно, этот неведомый человек шантажировал еще и Вересию, но от нее требовал чего-то иного.

Правда, тут возникал вопрос, было ли демоническое наследие так уж ужасно, чтобы поддаться на угрозы? В конце концов, Старшая Семья — это Старшая Семья, и добавление демонической крови не делало ее представителей менее Энхард.

Но если демоническая наследственность досталась мне от отца, то это значило, что клану Энхард я принадлежал лишь номинально, поскольку был бастардом…

Эта мысль заставила меня неприязненно поморщиться — оказаться кукушонком в чужом гнезде не хотелось.

Отсюда также вытекало, что шантажировала меня, возможно, именно Вересия — если, конечно, отцы у нас