– Не умел?

– Сомневаюсь, чтобы он знал больше десятка испанских слов.Он очень увлекательно рассказывал про свои приключения, и как-то я егопознакомила с приятелем, который хорошо говорил по-испански. Я упомянула, чтоМонтроз больше года прожил в Мексике. Этот человек, естественно, заговорилпо-испански.

– И что же произошло?

– Монтроз его остановил, сказав, что даже не пытался изучатьиспанский, так как считал, что ему это ни к чему. Куда спокойнее разговариватьчерез переводчика.

– Вас удовлетворило такое объяснение? – спросил Мейсон.

– Да. Тогда бы меня удовлетворило решительно все, чтоисходило от него.

– А что произошло после того, как он получил ваши деньги?

– Он исчез.

– Вы не получили ни единого слова объяснения?

– Ничего! – сказала она. – Если бы вы только знали, что япережила, когда мне многое стало ясно. Сначала меня преследовали кошмары. То ядумала, что он попал под машину, то, что на него напали грабители… Я дажепредприняла попытки разыскать его. А потом пришла в голову отвратительнаямысль, что меня обманули, как дуру.

– Вы ничего не предпринимали?

– Я же сказала, что пыталась его найти.

– Как?

– Я наняла частного детектива, но вскоре поняла, что этопустая трата денег.

– Детектив не сумел его найти?

– Девитт исчез бесследно, – покачала она головой.

– Детектив перед вами отчитывался?

– Да. Он присылал подробнейшие отчеты о предпринятых имдействиях. Монтроза он именовал в них «субъектом». Его отчеты убедили меня, чтоя выбросила деньги на ветер.

– У вас случайно не сохранились эти отчеты? – спросилМейсон. – Вы их не уничтожили?

– Они у меня все здесь. Ведь я приехала сделать решительновсе, чтобы помочь Линде. И мне хотелось, разумеется, расквитаться с МонтрозомДевиттом.

Она раскрыла сумочку, достала из нее конверт и протянулаМейсону.

– Могу я на некоторое время задержать у себя эти отчеты? –спросил он.

– Оставьте их навсегда, если хотите. Я и сама не знаю, радичего я их хранила. Они для меня – как напоминание о головной боли.

– Этот человек наверняка имел какое-то убежище, гдескрывался длительное время. Возможно, это был даже другой город, в котором онначинал новую деятельность. Или же он одновременно работал в несколькихгородах. Понимаете, очень уж необычно для человека сохранять свое имя, нокуда-то внезапно исчезать.

– Я тоже так подумала. Одна моя приятельница правильносказала, что я практически ничего не смогу сделать, даже если найду его, развечто… Понимаете, я не хотела подавать на него в суд за то, что он выманил у меняденьги под фальшивым предлогом. Фактически, мистер Мейсон, я не уверена, можноли говорить о каком-то фальшивом предлоге. Я просто вручила ему деньги, чтобыон вложил их в дело. Я ему абсолютно доверяла, мы же собирались статьсупругами… Одним словом, я тогда совершенно потеряла голову. Безусловно, вам свашим опытом и юридической подготовкой такая доверчивость кажется простоневозможной. Сейчас и я удивляюсь, как могла быть такой дурой.

– Вы были замужем?

Она покачала головой.

– Я была типичной старой девой. Когда-то была сильновлюблена, но того человека убили на войне. Верная его памяти, решила прожить водиночестве всю жизнь, ни к кому не привязываясь… Но женщины не созданы дляэтого, мистер Мейсон. Они хотят для кого-то трудиться, любить и заботиться одоме. В этот момент и появился Монтроз Девитт с его безошибочными приемамиобольщения.

– У него была машина? – поинтересовался Мейсон.

– Да, в этих отчетах все сказано. Детектив разыскалвладельца конторы проката. Девитт никогда не платил подоходного налога, он небыл застрахован, но у него имелись водительские права.

– Вы тогда жили в Лос-Анджелесе?

– Нет, мистер Мейсон, я жила и работала в Вентуре. А уМонтроза Девитта была квартира в Голливуде. Моя работа… Понимаете, если быразразился какой-то скандал, связанный с моим именем… Одним словом, мнепришлось стиснуть зубы и начинать все с самого начала. Я не могла допуститьогласки этой некрасивой истории, точно так же, как не могу разрешить этого исейчас… Это другая причина, по которой я приехала повидаться с вами, мистерМейсон. Я бы очень не хотела, чтобы Линда Кэлхаун стала говорить что-нибудь обомне. Я пыталась дозвониться до нее сегодня утром, но не смогла. Но я знала, чтовы ее представляете. Тогда я решила отправиться к вам, чтобы оказать посильнуюпомощь и попросить вас, насколько это возможно, избавить меня от ненужныхразговоров.

– Огромное вам спасибо, мисс Фраймэн, – поблагодарил Мейсон.– Если вы разрешите изучить эти отчеты, я в них, возможно, что-нибудь и отыщу.И поверьте, я высоко ценю то, что вы мне рассказали.

Она протянула ему руку.

– Знаете, я считала, что это уже перевернутая страница моейжизни, но прошлое, как видно, упорно не дает забыть о себе… Забавно, но мнестало легче после нашего разговора. И я буду счастлива, если эти отчетыокажутся хоть немного полезными для вас.

– Я их изучу внимательнейшим образом, – пообещал Мейсон.

Делла Стрит проводила посетительницу до двери.

– Что ты думаешь? – спросил адвокат секретаршу, когда дверьза посетительницей закрылась.

– Этот человек и вправду умел обращаться с женщинами и знал,с какой стороны к ним подойти.

– И у него выработался свой особый почерк, – сказал Мейсон,– то, что полиция называет «modus operandi». Первоначальный контакт со своимижертвами он налаживал по почте. Это означает, что он должен был писать огромноеколичество писем разным женщинам. Ведь не мог же он каждый раз находить поинтуиции подходящий для себя объект, заметь – безошибочно, из множества женщин,помещающих материал в газетах. Подобные письма часто пишут замужние или оченьпожилые женщины, либо не имеющие значительных средств. Так что этот воздыхательс безошибочными манерами и чутьем, с черной повязкой на глазу и таинственнымпрошлым не произвел бы на них впечатления.

– Ты прав, – согласилась Делла.

– Иными словами, он должен был писать десятки писем. И не отвсех получал ответ. Но об ответивших начинал наводить справки. И есливыяснялось, что объект – одинокая женщина с приличным достатком, его вниманиеудесятерялось.

– Помогут ли тебе эти отчеты, шеф? – спросила Делла.

– Почему же нет, его личность станет менее туманной. Простоя перечисляю проблемы, с которыми ему приходилось сталкиваться по роду егодеятельности. Остается только разгадать секрет его ловких исчезновений послеочередной операции. Я бы сказал, что для человека с такой деликатнойпрофессией, как брачный аферист, неосторожно иметь характерный опознавательныйпризнак – черную повязку на лице.