— Ты играешь не по правилам, — предупредил он, глядя, как она положила ладони на грудь, чтобы проверить, как хорошо сел бюстгальтер.

Озорно улыбнувшись, она встала к нему спиной и наклонилась, чтобы поправить высокий черный сапог. Наконец, сняв с вешалки платье, Франческа медленно натянула его на себя и повернулась к нему.

— Итак, синьор Лоренци, вы готовы сопроводить меня на ужин?

Филипп с трудом сглотнул ком в горле — никогда еще он не видел Франческу такой красивой. Платье было крайне соблазнительным — без бретелей, с подолом, срезанным наискось так, что один край касался колена, а второй открывал бедро. Подумать только, ведь она нарядилась для него!

Не говоря уже о том, что после ужина он не удержится от соблазна сорвать с нее это платье, пока и представить трудно, что придется расстаться с этой девушкой навсегда.

Ужин был великолепным — Филипп и Франческа сидели за полированным дубовым столом, который легко мог вместить пятьдесят человек. Серена, экономка, была в восторге оттого, что наконец-то может позаботиться о гостях. Она превратила оружейную палату в волшебное место. Шеф-повар тоже превзошел сам себя — им подали карпаччо и салат, а затем безупречно приготовленную утку в ягодно-винном соусе.

Смакуя кофе и десерт, Франческа чувствовала, как ее разрывают противоречивые чувства. Ужин был превосходный — подходящий финал самым лучшим дням ее жизни. Завтра они вернутся на Кабальерос и проведут ночь в отеле Агуадиллы, а днем в воскресенье разъедутся каждый своей дорогой… об этом уже думать было невозможно. Казалось, внутри тикает крошечный будильник, отсчитывающий минуты до прощания. Франческа засыпала Филиппа вопросами о любимой музыке и странах, в которых он побывал, о его детских шалостях и передрягах, жадно слушая ответы — еще немного, и все это останется лишь в воспоминаниях. Взамен она пересказала знаменитую историю замка и поведала о своих летних каникулах здесь.

— Когда ты успела узнать столько интересного, если постоянно училась? — с восхищением спросил Филипп, покончив с десертом.

— Отец знал очень много. Он часто рассказывал мне сказки на ночь о замке и наших предках — некоторые были жутко кровожадными. Отец с болью смотрел, как замок превращается в руины, но ничего не мог поделать, поскольку был болен. Он вкладывал сюда много денег, но большую их часть отнимали расходы на лечение.

У отца была болезнь двигательного нейрона — ужасное заболевание, когда мышцы постепенно атрофируются, приводя к полному параличу. За несколько месяцев до смерти он совершенно не мог двигаться — для всей семьи было тяжело видеть сильного, любящего, вырастившего детей отца угасающим день за днем. Наверное, сильнее всех страдал Даниель. Франческа много времени проводила с отцом, и, когда он умер, она сумела принять горе — отношения же их с Даниелем были куда сложнее. Брат много путешествовал и почти не бывал дома в последние месяцы. Вряд ли он смог принять до конца произошедшее.

— Это из-за смерти отца ты решила остаться в Пизе, вместо того чтобы уехать? — спросил Филипп.

— Частично. Но я думаю, что я бы осталась, даже если бы отец был здоров. Я люблю семью — люблю и независимость, но не настолько, чтобы полностью отрезать себя от родных. Когда я переехала в квартиру Даниеля, я смогла учиться и вести независимую жизнь, но и родители жили поблизости — можно было зайти в любой момент.

— А теперь?

— Теперь нужно думать, переезжать ли в Рим сейчас или через два года, — глубоко вздохнув, призналась Франческа. — Честно, я склоняюсь к первому варианту. Ты прав: Пиета не хотел бы, чтобы я попусту тратила два года на ненужную мне стажировку — мы оба знаем, что жизнь коротка. У мамы есть тетя Рейчел, она не одна.

Филипп покрутил бокалом, медленно кивая. Франческа уже достаточно хорошо умела читать выражение его лица, чтобы понять: он о чем-то думает.

— Я могу тебе помочь решить квартирный вопрос, — наконец произнес он.

— Как?

— Твое удивление насчет того, что у меня нет собственного дома, натолкнуло меня на мысль о том, что пора начать инвестировать капитал. Моя жизнь такая непредсказуемая, что я никогда не думаю в долгосрочной перспективе, разве что о том, что касается бизнеса. Пора это изменить. Я начну с покупки дома в Риме, а ты можешь туда переехать, когда будешь готова.

Франческа широко раскрыла глаза.

— А скидку мне сделаешь? — озорно спросила она, оправившись от изумления.

Она решила, что не стоит искать в его предложении какой-то скрытый смысл — это опасно, — но все же сердце ее затрепетало.

— Я не стал бы просить подругу платить мне ренту.

Не веря своим ушам она сказала:

— Это означает, что…

Глядя ей в глаза, Филипп отпил вина из бокала.

— Я не готов с тобой попрощаться. Что скажешь?

Франческа почувствовала, что часики, тикавшие все это время где-то в подсознании, умолкли — но вместо тоски, которую она ожидала испытать, все ее существо наполнила непередаваемая радость. Все мечты, что зарождались и тут же безжалостно отметались прочь, снова засияли яркими красками. Они могут быть вместе — и Филипп тоже этого хочет. Он не готов попрощаться. Возможно ли это, что он влюбился в нее — так же, как и она в него? Неужели к ней пришла любовь? О боже. Как могла она не заметить правды — за эту сумасшедшую неделю она успела полюбить Филиппа, хотя признавать это было страшно и тяжело, равно как и захватывающе.

Попытавшись собраться с мыслями, девушка кивнула — все в теле так дрожало, что трудно было совершать какие-то действия.

— Я тоже не готова прощаться, — сказала она, переводя дыхание, — как, оказывается, нелегко произносить это.

Глаза Филиппа блеснули.

— Тогда дом в Риме станет для нас чудесным решением. Для меня это инвестиции, для тебя — место, где можно жить. Я дам тебе денег, чтобы ты могла его украсить и меблировать по своему вкусу.

— Мы можем обустроить спальню, похожую на мою комнату здесь, в замке! — просияв, воскликнула Франческа.

Наполнив свой бокал снова, Филипп произнес:

— Ну, это тебе решать. Ты же будешь жить в этом доме.

Франческа непонимающим взглядом смотрела на него.

— Почему только я? А ты?

— Я порой не знаю, где проведу следующую неделю. Но всякий раз, когда смогу, я буду приезжать. — Глаза его вновь блеснули. — Буду согревать постель для тебя, так что приобрети большую кровать.

Франческа растерянно собирала в кучку мысли, стараясь не запаниковать и понять, чего же хочет от нее Филипп.

— Так… я что, буду жить одна?

Он кивнул.

— Главным образом, да.

— А как часто мы будем видеться? Каждую неделю? Месяц?

— Ты же знаешь, что я не могу ответить. Ты знаешь, какова моя жизнь. Если бы завтра мы не летели на остров, я бы уже вернулся на Средний Восток. Будем видеться по мере возможности.