его видением и считаю, что оно соответствует и представлениям других ученых (Лосев, Трубецкой, Тарнас, Фишер, Целлер и др.). Я приведу его предельно подробно, чтобы не повторять общеизвестных вещей и чтобы иметь научное основание для разговора о психологической стороне метода Сократа.

Асмус завершает предыдущую главу словами: «Превращение общих определений Сократа в логические и диалектические предпосылки всей науки, всего знания – дело не Сократа, а Платона» (Там же, с. 109).

Это не только согласуется с мнением Коула о том, что именно Платон стал отцом естественнонаучной парадигмы, но позволяет определиться с тем, что же сделал Сократ. «И все же подход к разработке такой общей теории может быть найдет в исследовании этических понятий Сократа. Бросается в глаза настойчивость, с которой Сократ стремится найти и точно установить определения этических категорий, выяснить их сущность. Диалектическое исследование предмета есть, согласно Сократу, прежде всего определение понятия об этом предмете» (Там же).

«Таким образом, философия, как ее понимает Сократ (на уровне “сократических” диалогов Платона), есть исследование сложного явления нравственной жизни, способное привести к определению понятия об этом явлении, точнее говоря, определению его сущности. Сократическая диалектика есть усмотрение общего в различающемся, единого во многом, рода в видах, сущности в ее проявлениях» (Там же, с.111).

«В исследовании понятия о предмете, которое должно завершиться его определением, Сократ в качестве необходимого условия рассуждения и мышления выдвигает свободу мышления от противоречия. Закон или, точнее, запрет внутреннего противоречия в рассуждении во времена Сократа не был еще сформулирован теоретически как закон логики. Однако, не формулируя этого закона как закона логической теории (сама логика как специальная наука в то время еще не сложилась и не имела своей литературы), Сократ ранних – “сократических” диалогов Платона четко применяет уже этот закон в практике своих диалектических рассуждений. <…> Условием свободы диалектического рассуждения от противоречия Сократ считает строго однозначное понимание терминов в рассуждении» (Там же, с.112).

Асмус дает один из примеров диалектического метода Сократа на примере диалога «Хармид», где разбираются и одно за другим отбрасываются бытовые понимания понятия «благоразумие». Завершается диалог рассказом Сократа о своем сне, где ему якобы открылось, что благоразумие есть способность различать добро и зло. «По мысли Сократа, как она предстает в “Хармиде”, все предшествующие и последовательно отвергнутые им – в своей отдельности и отрозненности – определения “благоразумия” теперь, в свете озарившего его во сне нового определения, восстанавливаются в том, что в них есть истинного и ценного. Они, как оказывается, только диалектические ступени, приводящие философа к истинному воззрению. <…> Диалог “Хармид” хорошо характеризует главную цель диалектических бесед Сократа, как ранних, так и поздних, зрелых. Цель эта – подчинение философского исследования нравственной задаче, нравственной проблеме» (Там же, с.114–115).

В ранних диалогах, как считает Асмус, «сама диалектическая аргументация Сократа еще малоискусна, недостаточно выработана. Более высокую ступень развития диалектики представляет аргументация Сократа, как она изложена Платоном в диалоге “Гиппий Больший”. «Здесь с гораздо большей ответственностью <…> подчеркнуто, что цель диалектического исследования (в “Гиппии”) – определение прекрасного как сущности исследуемого, общей для всех его частных случаев, или обнаружений.<…> Наибольшее значение диалога “Гиппий Больший» в плане истории философии и истории логики состоит в том, что в нем четко формулируется мысль, согласно которой определение понятия есть определение сущности рассматриваемого предмета, а сама сущность понимается как единство в многообразии его проявлений, как постоянство, как тождество в изменяющемся многообразии» (Там же, с.115–116).

Разобрав ранние диалоги, Асмус говорит: «У нас уже имеется достаточно данных, чтобы охарактеризовать – с логической точки зрения – метод Сократа. По ранним диалогам Платона мы можем составить ясное и точное представление о том, чем была “диалектика” Сократа. Сократ, несомненно, дал толчок к развитию в философии учения об общем понятии. Однако от толчка до выяснения диалектической функции общего понятия дистанция оставалась еще значительной» (Там же, с.120).

Здесь, несомненно, мы имеем пример неоправданного смешения терминов, то есть рабочих понятий, слов-орудий. Слова «диалектическая функция» употреблены Асмусом в неразъясненном значении, скорее всего, как некое общее, всем и так ясное место из диалектического материализма, и уж совсем никак не согласуются с тем значением слова «диалектика», в котором он все это время его использовал. Работа опубликована в 1976 году. Это явный признак присутствия в научном тексте политической парадигмы. Следы этой же парадигмы частенько ощущаются у Асмуса в использовании слов в несвойственном Сократу значении. Это надо учитывать при чтении.

«В полном согласии с тем, что нам сообщает Ксенофонт, Сократ, выведенный Платоном в его диалогах, выясняет связь между диалектикой и собственно логическими операциями разделения на роды и виды. Руководимое Сократом философское исследование имеет целью, прежде всего, установить значение того или иного широкого родового термина (например, “мужества”, “справедливости” и т. п.). Вопросы, которые ставит Сократ и с помощью которых он исследует это значение, формулируются так, что они приводят ответы на них, предлагаемые собеседником Сократа, к явному противоречию. Определение термина вступает в противоречие или с различными единичными предметами, явлениями, свойствами и случаями, которые этот термин не должен охватывать, но которые он охватывает, либо, наоборот, с другими, которые он должен охватывать, но не охватывает. Своими различными ответами собеседник все вновь и вновь ввергается в противоречия. Эти противоречия принуждают его признать или то, что он не достиг точного и ясного понятия о свойстве, общем для различных частных факторов, охватываемых исследуемым общим термином, или то, что такого общего свойства вообще не существует и что полученное обобщение только чисто словесное и ложное.

И в том и в другом случае Сократ сообщает мыслям собеседника направление, которое ведет к поправке оказавшегося несостоятельным обобщения, и подводит таким образом собеседника к тому, что Платон называет “видеть единое во многом или многое в едином”.Другими словами, Сократ предвосхитил то, что впоследствии Платон и Аристотель описали как двойной путь диалектического процесса – расчленение единого на многое и соединение многого в единое.

Первую задачу, самую важную и существенную, Сократ выполнял прямо – аналитической цепью вопросов; вторую он редко брался выполнять прямо, но старался вооружить и возбудить ум слушателя так, чтобы последний мог сделать это сам» (Там же, с.121–122).

«Трудность отделения Сократовского ядра диалектики от содержания, которое понятие диалектики приобретает у Платона, состоит в том, что учение Сократа об общем как о реальном основании определения было усвоено Платоном в его теории идей. Зачастую грань между обоими учениями становится неуловимой, и значение платоновской идеи неопределенно колеблется между логическими видом и сущностью.

Неотделимость диалектики Сократа от его учения об определении понятия