— Да привяжи ты эту чертову псину, вот и все, — послышался голос моего отца на заднем плане. — И мне надо потолковать с Доном. Одному.

Я услышал, как он берет трубку у матери.

— Привет, папа, как дела?

— Ты же у нас спец по раку. Помираю я, вот и все мои дела. Мне нужно, чтобы ты для меня сделал одну вещь. Или чтобы уговорил Рози это сделать.

Рози предпочла избежать поездки к моим родителям в Шеппартон, поскольку упомянутая поездка неминуемо обернулась бы дискомфортом для кого-то из нас троих — вследствие пространственных параметров заднего сиденья «порше». Рози выразила радость в связи с моим успешным продвижением по пути деэскалации конфликта с Хадсоном:

— Думаю, хорошо уже то, что ты просто проводишь с ним время, общаешься с ним. Это дает ему больше уверенности.

Я возобновил наше общение, как только мы с Хадсоном выехали.

— Ты подумал над новым расписанием?

— Да.

— Есть какие-то предположения?

— Да.

— Какие же?

— В учебные дни хочу вставать в пять двадцать.

— Почему?

— Удобное время, чтобы поболтать с Джорджем, он же в Нью-Йорке.

— Ты поддерживаешь контакт с Джорджем?

— Конечно. Он же мой друг. И вроде бы твой тоже. Но он говорит — ты ему больше не звонишь.

С тех пор как Дейв начал планировать свою поездку в Мельбурн, мы с ним общались напрямую в режиме «один на один», и Вечерние мальчишники в городе были отменены.

— О чем вы с ним разговариваете?

— Ну, о всяких вещах. Он реально ненавидел школу. Там его один пацан все время метелил. Один раз Джордж даже из-за этого угодил в больницу. Но когда Джордж стал знаменитым, этот пацан, который уже был не пацан, позвонил ему и попросил бесплатные билеты на концерт. И Джордж его послал… далеко послал.

— Подозреваю, ты не говоришь с Джорджем каждый учебный день. Наверняка существует еще какая-то причина для подъема в пять двадцать.

— Я буду читать.

— Но тогда тебе придется раньше ложиться, чтобы компенсировать раннее вставание.

— Видимо, да.

— Так почему же ты хочешь это делать?

— Если я буду знать, что перед школой могу заняться чем-то классным, мне будет казаться, что есть смысл вставать.

— Я не знал, что у тебя существует такая проблема. Но это великолепное решение.

— И я хочу ездить к дедушке по вторникам и четвергам, после школы. Как сейчас.

— Тебе там не скучно? Просто сидеть в спортзале?

— Я в это время делаю уроки. И там отлично читается. И я должен регулярно видеться с дедушкой. Пока он не умер.

— Но я хочу обучать тебя различным навыкам. Способствовать тому, чтобы школа вызывала у тебя более приятные ощущения. Это даст долговременные преимущества.

— Типа каких?

— Улучшенная координация движений. Приобретение друзей. Успешное избегание ситуаций, когда тебя раздражают другие.

— В каком смысле — раздражают другие?

— Мистер Уоррен сообщил, что ты разозлился из-за того, что другой учащийся (я вспомнил употребленный им глагол) прикопался к тебе.

— Что такое «прикопался»?

— Не знаю. Что бы это ни значило, это тебя разозлило.

— Один парень вечно пытается играть с моими волосами. Это раздражает, но… Ты попросил его что-нибудь насчет этого сделать?

— Нет. Я решил, что мне следует вначале посоветоваться с тобой. Ты хочешь, чтобы я с ним поговорил?

— Ни в коем случае.

— Может быть, ты хотел бы услышать от меня совет по поводу тактики поведения?

— Ты мне сейчас посоветуешь не обращать на него внимания, да?

Так сказала бы моя мать: «Он к тебе пристает только потому, что ты реагируешь. Просто не обращай на него внимания». Я знал, что это не сработает. В моем случае получение тычков вызывало у меня весьма негативные ощущения, а у того, кто осуществлял тычки, никаких подобных ощущений не возникало. Было совершенно очевидно, кто не выдержит первым, если я применю тактику игнорирования.

Мой отец порекомендовал бы применить насилие — или, по крайней мере, угрозу насилия. «Объяснись с ним на игровой площадке. Скажи — хватит, а то я с тобой разберусь. Ты достаточно крупный парень, и ты знаешь, как это делать». Если бы я высказал такую угрозу и затем привел ее в исполнение, меня ожидали бы серьезные неприятности.

Впрочем, все это носило гипотетический характер. Я никогда не рассказывал родителям о парне, который тыкал меня пальцем, поскольку знал, что услышу в ответ. Теперь пора было поделиться моим взрослым знанием с Хадсоном.

— Вполне очевидно, что, если бы у тебя были с ним хорошие отношения, он бы не хотел разрушить их, раздражая тебя.

— Ты хочешь сказать — я с ним должен подружиться.

— Совершенно верно. Тем самым ты внесешь вклад и в достижение другой цели — увеличения количества друзей.

Дружбы, как правило, завязываются случайным образом. Когда-то я считал, что совместим лишь с небольшой долей людей. На самом деле большинство людей интересны.

— Он интересен своим друзьям. Он у нас в классе — клоун. Вот почему он так себя ведет. Думает, это прикольно. А я так не думаю. Поэтому мы… несовместимы.

В Шеппартоне мы посетили семейный хозяйственный магазин, которым до сих пор управлял мой брат Тревор. Магазин оставался экономически жизнеспособным исключительно благодаря тому, что моим родителям принадлежали и здание, и оборудование, а также благодаря тому, что они предоставляли Тревору бесплатное жилье и питание. Когда мы явились, он был занят с покупателем, но я все-таки сумел добыть детектор металла в стенах и электронную рулетку, за которыми и пришел. Затем мы с Хадсоном проследовали к дому родителей.

Дверь открыл отец. Он выглядел ужасно. Кожа его лица имела серый оттенок, и он существенно потерял в весе с тех пор, как мы виделись в последний раз. Меня удивило, что он еще способен стоять на ногах. Собственно, он тут же и опустился в кресло, которое испокон веков было зарезервировано для него.

— Затопи-ка печку, Дон, — попросил отец. — Тут жуткий холод.

Мы с Хадсоном принесли из сарая немного растопки, и я заложил ее, добавив бумаги. Мой отец столь тщательно выбирал и устанавливал эту печь, что не было никакой необходимости тратить силы на соблюдение правильного алгоритма затопки.

— Не так делаешь, — заметил отец. — Ты когда-нибудь разводил огонь в печке, Хадсон?

— Вообще-то нет.

— Ну, вот как не надо его разводить.