Никто из нас раньше не выступал в ток-шоу, так что нам пришлось не только продумывать свой публичный образ, но еще и выработать определенный стиль, пока мы бегали с одного ток-шоу на другое, продвигая фильм, который не требовалось продвигать. Нужно было сообщать об этом ведущим передач до того, как мы выстраивались в ряд, как оловянные утки на ярмарке, которые ждут, когда на них начнут охоту. И на нас охотились – с камерами и фотоаппаратами по всем Соединенным Штатам, а потом уже и за границей.

Я сразу заметила, что Харрисону нравится цитировать философов, когда он рассказывал о фильме. «Как сказал Уинстон Черчилль, победа – не окончательна, поражение – не смертельно, лишь смелость продолжать имеет значение», – может быть, говорил он, когда его спрашивали, изменит ли успех нашу жизнь. А еще он мог сказать: «Дайте подумать минутку – я знаменит всего пару недель». Он мог бы так сказать, но я почти уверена, что не говорил. Но что бы он ни говорил, мне было стыдно. Почему я не цитирую философов? Потому что бросила школу в середине одиннадцатого класса. Ну, если всерьез задуматься (а это не то же самое, что спуститься с небес на землю, к землянам), бросить школу – хорошая причина включиться и продолжать игру, но это не служит оправданием тому, кто не цитирует философов на дневных телепередачах. (Майкл Дуглас обожает философов!) Участники передачи «Игра в свидания» как только не перевирали высказывания величайших умов всех времен. «Непреднамеренная жизнь не стоит того, чтобы в нее верить», – мог бы сказать Харрисон, и его бы все равно выбрали бакалавром номер три!

После того как я несколько раз послушала вощеные философские цитаты Харрисона, я решила что-то предпринять. Харрисон изучал философию в колледже – а что мне делать, чтобы оставаться храброй? И до меня дошло: нужно пообщаться с профессором философии! И не какого-нибудь там колледжа – я позвонила в колледж Сары Лоренс на окраине Нью-Йорка и спросила, могу ли пообщаться с каким-нибудь профессором. Они колебались, пока я не упомянула «Звездные войны» и не сказала, что, возможно, у меня скоро будет сцена с межгалактическим гением Йодой, который, конечно же, скажет: «Делай. Или не делай. Не надо пытаться». Как бы то ни было, это помогло.

Не думаю, чтобы руководители колледжа Сары Лоренс были менее восприимчивы к «Звездным войнам», чем обычные люди. И следует сказать, что они пошли на уступки, предоставив возможность неуверенной мне пообщаться с профессором. Посетив несколько занятий по философии, я нашла одну-две передачи, где могла применить свои новые университетские знания, но быстро пришла к выводу, что, когда сразу два актера осыпают любителей кино жемчужинами философии, это уже слишком, как будто обезьянка-контрабандист видит, а обезьянка-принцесса делает.

Так что, слава богу, я очень быстро оставила попытки выглядеть умной и не пытаюсь по сей день. Похоже на хитрый план, что я буду ни больше ни меньше, чем обычным ярким пешеходом (только без пешеходного перехода). Меня нельзя упрекнуть, что я не выглядела как звезда на шоу Джонни Карсона, потому что тогда я напомню, что именно так и задумано.

Мы ходили на столько передач, что в конце концов нас стали показывать слишком часто и к нам стали терять интерес. Бывают трагедии и похуже, но в тот момент я бы не смогла назвать ни одной. Но мы, новоиспеченные знаменитости, продолжали трудиться и выступали на телевидении по всей Америке. Сначала мы не осознавали, насколько популярен наш фильм, потому что ездили по столицам штатов и занимались его продвижением, а именно этим обычно и занимается команда никому не известного фильма. Все было на бегу, и мне казалось, что я или гонюсь за чем-то, или убегаю от какой-то опасности, которая наступает мне на пятки. Но движущиеся тела остаются в движении, и там мы и остались – в движении и все время в пути.

Чтобы отдыхать от такой головокружительной деятельности, мы иногда ходили в парки развлечений. Помню один день в Сиэтле, когда мы с Харрисоном – ну, вообще-то, мы все – катались на колесе обозрения, на котором клетки с сиденьями вращались. Как видите, вверх тормашками трудно рассказывать, но дело в том, что мы с Марком прокатились первыми, так что, когда мы уже стояли на земле, мы смотрели, как вращается Харрисон – который, как и мы, все еще был одет в костюм для телевидения (не лучшая одежда для Диснейленда). И мы с Марком стояли и хохотали, потому что Харрисон с каменным лицом висит вверх ногами, как разодетая летучая мышь, и галстук спадает на его ужасно серьезное лицо!

В некотором роде это колесо было очень похоже на нашу жизнь в тот момент. Не знаю, там нужно было быть. «Там» – это везде и сразу, как космические контрабандисты.

«Скорей, скорей, скорей. Встаньте все и узрите совершенно новый небывалый продукт, который называется «Звездные войны» – сказка о захватывающих межгалактических событиях, битвах, героях, контрабандистах и принцессах, которые путешествуют по космосу и наслаждаются жизнью. А теперь и вы можете насладиться своей жизнью – за очень низкую цену всего в пять баксов вы можете посмотреть лучший фильм за всю свою жизнь! Спешите, спешите! Успейте сейчас, предложение действительно только…» И мы ездили из штата в штат, из столицы в столицу, от одних зрителей к другим, продавая свой товар и часто не зная, где сейчас находимся.

Для меня худшая часть этого лучшего из лучших периодов моей жизни – когда меня фотографировали. Я терпеть не могу, когда меня фотографируют, и начала возражать, когда мне было всего шесть часов от роду – достаточный возраст, чтобы начать артикулировать свои возражения словами. Мне пришлось использовать младенческие выражения и магию детских глаз. Я ненавидела это в детстве – когда все еще было не так и плохо, потому что я была маленькой и милой (даже очень милой, в зависимости от того, с кем говоришь), – и ненавижу сейчас. Особенно в эпоху смартфонов, когда любой в любой момент может взять и не стесняясь сфотографировать тебя где угодно, когда ты не то чтобы готов фотографироваться (то есть почти всегда), и можешь быть уверен, что это не просто плохая фотография, а насмешливое напоминание о том, какой ты старый и толстый, и это напоминает тебе не только о том, каким ты когда-то был, но и о том, что ты таким больше никогда не будешь. И, как если бы этого не было достаточно, какой-то незнакомец теперь владеет этим ужасным изображением и волен делать с ним что угодно.

Фильм вышел несколько недель назад, и очереди растянулись на несколько кварталов. (Слово «блокбастер» возникло, когда очередь растягивалась на целый квартал, потом прерывалась на проезжей части и снова продолжалась в следующем квартале. «Block» (англ.) – «квартал».) Иногда мы с друзьями проезжали мимо такой очереди, и мне не верилось, что я участвую в чем-то такого масштаба.

Однажды мы проезжали по бульвару Уилшир в Вествуде, и у кинотеатра «Авко» стояла самая длинная очередь, которую я когда-либо видела. Как вы можете себе представить, я была очень взволнована и, как говорят британцы, «chuffed» – вне себя от радости. Мне нравится это короткое и емкое слово, которое означает, что ты «испытываешь головокружительное волнение и пытаешься его подавить, потому что нужно выглядеть хладнокровно». Так что я встала на сиденье машины, наполовину высунулась из люка на крыше и закричала: «Эй, я в фильме! Я принцесса!»