Причина такой разительной перемены заключалась в том, что с ходом войны в России иерархам РПЦ(з) становилось все яснее, «… что немцы никак не хотят оказывать нам поддержку в работе в России… больше всего они добивались разделения…»[247]. Нацисты старались предотвратить не только контакты между РПЦ(з) и оккупированными советскими территориями, но и между советскими военнопленными и священниками РПЦ(з). Вследствие этого старания РПЦ(з) помочь восстановлению нормальной церковной жизни в России пошли окольными путями. Православное миссионерское издательское дело активно развивалось не вблизи Синода, а в братстве преп. Иова в Ладомирово (Словакия), имевшем свою типографию. Это подозрительное отношение немецких властей к РПЦ(з) исходило от политической верхушки Третьего рейха[248]и приводило к попыткам сохранить за РПЦ(з) исключительно статус «эмигрантской церкви». Несмотря на давление немцев, РПЦ(з) пыталась участвовать в оказании поддержки православному возрождению в России. Летом 1942 г. «…в Белграде с благословения митрополита Анастасия был образован комитет для сбора средств на покупку и заготовку священных сосудов, церковных облачений, икон, крестиков и богослужебных книг для русских церквей в освобожденных местностях»[249]. Большую партию церковных книг, крестиков и антиминсов канцелярия Синода смогла переслать из Сербии в Россию только через третьих лиц. Отношение немцев к РПЦ(з) улучшилось лишь в 1943 г., когда Сталин разрешил избрать патриарха РПЦ (МП) и нацистам из пропагандистских целей пришлось уменьшить часть ограничений в деятельности РПЦ(з), чтобы противостоять советской пропаганде. Для оценки выбора в Москве патриарха состоялась встреча епископов РПЦ(з) в Вене, после которой появилось необходимое немцам осуждение «неправедных выборов»[250].

Кроме попыток вступить в контакт с русскими людьми на Родине, РПЦ(з) продолжала исполнять свои пастырские обязанности по отношению к верующим из рядов русской эмиграции. Помимо этого РПЦ(з) открыла в Русском доме курсы анти-атеистических пропагандистов, которые вели многие известные лекторы, а также курсы иконописи под руководством иеромонаха Антония Бартошевича[251]. Владыка Анастасий уделял большое внимание воспитанию молодежи и неоднократно посещал Кадетский корпус в Белой Церкви[252], где Закон Божий преподавал всесторонне одаренный и любимый учениками иеромонах Антоний (Бартошевич). Посещал митрополит Анастасий и русскую гимназию в Белграде, где Закон Божий преподавал прославленный богослов Георгий Васильевич Флоровский[253]. Владыка посещал и традиционную рождественскую елку для детей малоимущих русских эмигрантов[254]. РПЦ(з) участвовала и в помощи престарелым и ослабевшим представителям русской эмиграции, чье количество по объективным причинам возросло в годы войны. Храмы РПЦ(з) действовали при русском Доме престарелых в г. Кикинде[255]и при русском Доме престарелых в Белграде (в районе Вождовац) [256], а также при русском госпитале в Панчево. Все эти приходы владыка Анастасий посещал и по мере сил пытался оказывать им необходимую помощь и поддержку[257]. Благословение и внимание митрополита Анастасия привлек и еще один проект русской эмиграции — совместное сельскохозяйственное имение на Банице, где в поисках выхода из тяжелых сложившихся условий люди занимались совместными сельскохозяйственными опытами для обеспечения себя продовольствием[258].

Синод РПЦ(з) с пониманием относился к тяжелому положению, в котором оказалась СПЦ, чей патриарх был арестован немцами, а значительная часть владык погибли или были насильственно отделены от своей паствы. Уже после войны Ю.П. Граббе вспоминал, как митрополит Анастасий пытался поздравить с церковным праздником патриарха Гавриила и епископа Николая (Велимировича), несмотря на сопротивление немецких властей и изоляцию, в которой оказались эти сербские духовные лидеры. Последовательную и честную позицию заняла РПЦ(з) и по вопросу о «хорватской православной церкви» («хпц»), основанной в 1942 г. Из 62 клириков «хпц» в 1942 г. 20 человек были русскими, в том числе ее глава Григорий Иванович Максимов (митрополит Гермоген)[259]. Как только митрополит Анастасий получил сообщение о возникновении этого проекта усташских властей, он незамедлительно выразил по этому поводу свое отрицательное мнение. Митрополит Анастасий сразу резко осудил и поведение Гермогена, о чем РПЦ(з) поспешила сообщить СПЦ (об этом и письменно, и устно оповестили местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Иосифа). Немцы запретили публиковать сообщения об этой реакции РПЦ(з) в газетах, но пастыри РПЦ(з) на проповедях донесли до прихожан воззрения главы церкви по вопросу о «хорватской церкви». Эта последовательность и преданность сестринским отношениям с СПЦ не остались незамеченными и в СПЦ. После окончания войны патриарх Гавриил во время своего пребывания в Лондоне заявил, что «митрополит Анастасий с большой мудростью и тактом вел себя во время оккупации и всегда был лоялен к сербам»[260].

Политические и личные взгляды начальника канцелярии Синода Ю.П. Граббе, выраженные в положительной оценке личности и политической деятельности Д. Льотича и М. Недича как непримиримых борцов с коммунизмом в Сербии, совпадали с воззрениями значительной части русского священства, проживавшего в Сербии. Эти же позиции в дальнейшем выразились в участии священников РПЦ(з) в церковной жизни русских воинских формаций в Югославии, а в конце войны — в установлении связей с РОА и самим генералом Власовым. Эти связи были настолько крепкими, что осенью 1944 г. митрополит Анастасий часть своего пути по Германии и Чехии проделал в штабном автобусе генерала Власова. Установились сердечные связи между руководством РОА и старейшинами РПЦ(з), особенно важной была первая встреча митрополита Анастасия и генерала Власова. В ноябре 1944 в огромном русском православном соборе в Берлине, построенном при поддержке немецкого государства в тридцатые годы, состоялся торжественный молебен «за победу русского оружия», которым предводительствовал прибывший незадолго до этого из Белграда митрополит Анастасий[261].