Помимо кавказских народов, на Балканы для борьбы с партизанами прибыли и туркестанские части вермахта. Крупнейшей из них была 162-я туркестанская дивизия, в которой немецкую форму носили казахи, узбеки, таджики, туркмены, калмыки и азербайджанцы. Предыстория формирования этой части относится к маю 1943 г., когда в Нойхаммере была сформирована экспериментальная 162-я туркестанская пехотная дивизия под командованием генерал-майора Оскара фон Нидермайера. Дивизия имела в своем составе около 50 % немцев, значительная часть которых была «фольксдойче» из СССР[298]. После формирования и обучения в сентябре 1943 г. эта часть прибыла в Югославию, где и участвовала в антипартизанских операциях в Словении, Хорватии и Боснии[299]. Основная часть дивизии была сконцентрирована в Истрии (Хорватия)[300]и после капитуляции Италии была усилена захваченным немцами у итальянцев вооружением для борьбы в горных условиях[301]. Дивизия два раза в течение 1944–1945 гг. отходила на фронт, на Апеннинский полуостров (в Италию) для борьбы против наступавших союзников. Легионеры туркестанской дивизии отличались низким уровнем дисциплины, однако их жесткость по отношению к местному населению делала их часть полезной для карательных операций и для антипартизанских операций местного значения[302].

Представитель вермахта в НГХ генерал Глейз фон Хорстенау описал в своих дневниковых записях состоявшуюся 28 сентября 1943 г. встречу с генералом Оскаром фон Нидермайером, прибывшим в Хорватию вместе с 162-й дивизией. Из Нойхаммера части 162-й дивизии были переброшены в Италию (в Удине и Верону) и в Хорватию (в Загреб). Части, прибывшие в Загреб, выдвигались из района Карлоцац-Огулин в направлении на северо-запад. Г. Хорстенау записал краткую характеристику, которую Нидермайер дал своему воинству: «Каких-то политических идеалов, разумеется, мы не можем им дать. Они чувствуют верность только к своему командиру. Они наемники, которые хотят хорошо есть и пить, и им очень важны женщины. Когда им приказываешь, необходимо обещать им эти три вещи. И только тогда они идут в бой». Нидермайер, по его словам, выбрал из 40 тысяч человек, прибывших в Нойхаммер, 10 тысяч самых лояльных, остальные места в дивизии были заняты немцами. По свидетельству Хорстенау, практика 162-й дивизии выглядела следующим образом: «Села, которые они захватывают, немецкое командование разрешает им свободно ограбить. Когда они входят в захваченное село, мужчин убивают, женщин насилуют, а все имущество принадлежит им»[303]. Будущий «святой из НГХ» и архиепископ Загребский[304]Алоизий Степинац жаловался генералу Хорстенау на поведение 162-й дивизии. Он позвонил генералу «в отчаянии: туркестанцы, бывшие под командованием Нидермайера, опустошили его родное село Крашич и увели с собой три сотни “полностью невинных, хороших людей”. Он просил… помочь хотя бы, чтобы они не были убиты. Он также упомянул, что между уведенными людьми, вероятно, есть и его родственники…»[305].

В антипартизанских операциях на Балканах участвовали и менее масштабные части, чем 162-я туркестанская дивизия. Сюда были перемещены также 789-й и I/76 — й туркестанский батальоны; 804, 806, 820, I/4, I/101, I/73-й азербайджанские батальоны. Когда передовые части осенью 1944 г. вошли на территорию РККА в приграничном дунайском городке Дони-Милановац, они натолкнулись на 786-й туркестанский батальон[306].

Существовала тенденция включить находившиеся на юго-востоке Европы батальоны в состав 162-й туркестанской дивизии[307]. Существовал план концентрации в конце 1944 г. на югославской территории всех туркестанских и кавказских частей со всей оккупированной немцами Европы и создания на базе этих частей «Кавказской освободительной армии» и «Национальной армии Туркестана». Однако собрать мелкие части, рассеянные от Ла-Манша до Варшавы, в условиях последнего года войны было невозможно, что и обрекло эту идею на провал[308]. Позднее немцы решили создать из азербайджанских, северокавказских, армянских и грузинских частей, уже сконцентрированных на территории Словении и Хорватии, кавказскую конную бригаду СС, но и эти планы не были осуществлены из-за капитуляции Германии[309]. В самой крупной на территории Югославии битве Второй мировой войны — битве за Батинский плацдарм — советским войскам противостоял некий «татарский батальон», 11 ноября 1944 г. мешавший свои огнем переправе через Дунай частям 703-го стрелкового полка 233-й стрелковой дивизии[310].

В конце войны, зимой — весной 1945 г. на территории Югославии оказалась еще одна крупная часть, в которую входило значительное число «подсоветских» граждан, — 14-я гренадерская дивизия СС «Галичина» (1-я украинская), одна из первых славянских дивизий СС, сформированная еще в июне 1943 г.[311]Приказ о переброске на бывшую югославскую территорию поступил 21 января 1945 г., а непосредственно в Словению эта часть прибыла в феврале 1945 г. Дивизию перебрасывали по обходным дорогам, часто пешком (около 700 км пешего марша), причем на марше военнослужащие активно занимались «самовольной реквизицией», что привело к тому, что частям дивизии запретили размещаться в жилых домах на ночлег на территории Австрии. Район Любляны в то время был под контролем самолетов союзников, взлетавших с аэродромов в Италии. Поэтому дивизия понесла некоторые потери в людях, лошадях и боеприпасах, причем не столько от бомб, сколько от пушечно-пулеметного обстрела с самолетов. В конце февраля 1945 г. дивизия закончила свой марш и была размещена в районе Штирии и Каринтии (австро-югославская граница), где активно включилась в борьбу с партизанами. Ей был доверен район: Дойч Ляндсберг — Лейбниц — Марибор — Бистрица — Каниице — Словенградец — Дравоград. Весь этот район был охвачен выступлениями югославских партизан: например, по дороге из Марибора в Целье днем нельзя было безопасно проехать на одиночном автомобиле. По мнению Вольфа-Дитриха Гайке, действия партизан были намного сильнее в Югославии, чем в Словакии. Весь край был до сих пор недостаточно занят полицейскими отделами, расположенными в сильно укрепленных пунктах, и им приходилось вести тяжелые оборонительные бои с сильными партизанскими группами. Об установлении какой-либо гражданской администрации не было и речи. Р. Лазурко вспоминал, что «в Югославии тогда царило такое неписаное правило, что нельзя стоять на месте на дороге из-за вражеских снайперов. Надо было все время двигаться, чтобы сбивать прицел».