— Ты тоже. Не пойму, как он оказался тут раньше нас?

— Кто это? — не сдвигаясь с места, не пожелала догадываться Таэль.

— Меркелос. Оставь этого подлеца… поделом ему. Нечего было лезть за нами в горы, — с ненавистью процедил Харн, развязывая отощавший мешок. Но тут же обнаружил, что на этот раз тень и не подумала ему подчиниться, и с досадой рявкнул: — Мин! Ты не слышала мой приказ?!

— Все я слышала, — мягко отозвалась девушка, осторожно присаживаясь возле тела советника, и упрямо добавила: — Но это неправильно. Нужно осмотреть его карманы, у шпионов такого ранга может найтись много интересного. И хотя мне эти вещи не очень-то нужны, но оставлять их ему никак нельзя. Если он еще жив и оклемается, то начнет устраивать нам всякие пакости, а если не выживет — тем более ничего из его арсенала не должно попасть в руки кому-то еще.

— Лучше бы ему не выживать, — с холодной ненавистью выплюнул герцог и занялся сооружением места для ночлега.

Незачем говорить вслух, что он никогда не стал бы добивать раненого врага, но и желать ему здоровья, а уж тем более лечить не собирался. Зачем кривить душой, если Харн яро ненавидит негодяя и когда-нибудь им все равно станет тесно на одной тропе?

Но за копошившейся возле советника тенью герцог все же вполглаза наблюдал и с явным неудовольствием заметил, как девушка капнула на губы Меркелоса какое-то зелье. Лучше бы сразу дала ему яду, убивать потом не пришлось бы, — мелькнула яростная мысль и сразу растаяла во вспышке искреннего раскаяния. Объясняла же ему Таэльмина, что убивать ей пришлось первый раз в жизни, и он главный свидетель — ничего иного в тот момент девушке не оставалось. В первом случае она защищала свою жизнь, а во втором — его собственное тело.

Весьма некстати Харну припомнилось, в каком неприглядном виде ему пришлось валяться перед лаэйрой, и острая ненависть к врагам, придумавшим такую жестокую месть, вспыхнула в сердце с новой силой. А следом за ней и жаркая признательность к Таэльмине. Если бы тень не сумела его спасти, герцог Хатгерн Крисдано навсегда остался бы в истории прибрежных герцогств презренным извращенцем, случайно погибшим от воплощения своих диких фантазий.

— Вот. — Вернувшаяся к костру Таэльмина положила на ровное местечко собственную куртку, на которой лежала целая груда различных вещей.

Пара фляжек, одна золотая и миниатюрная, другая серебряная, походная, несколько кошелей и плоских дорожных шкатулочек, моток шелковой веревки и круглый серебряный пенал с секретным замком. А также амулеты, драгоценности и оружие разного вида. От обычного кинжала до подлых ядовитых игл и удавок наемных убийц.

— Вот тебе мешок, — мрачно рассмотрев этот арсенал, швырнул тени опустевшую суму герцог, — сложи все туда и надень куртку. Не хватало еще, чтобы ты простыла из-за этой сволочи.

Признавать вслух, как права была тень, настаивая на тщательном обыске советника, ему не хотелось совершенно.

— Это понесу я. — Таэльмина ловко перевесила на свой пояс пенал, малую фляжку и некоторые мелкие предметы, оставшись совершенно равнодушной к усыпанным камнями перстням и браслетам шпиона.

Хатгерн только скупо усмехнулся, все девушки и женщины, которых он знавал до сих пор, поступили бы совершенно иначе. И нельзя сказать, чтобы ему это не нравилось. Даже немного завидно стало, какая удобная жена достанется кому-то через три года.

Эта мысль неожиданно неприятно царапнула герцога, или это шевельнулось его мужское самолюбие, оскорбленное совершенным равнодушием лаэйры? Разбираться Харн не стал, постаравшись запихнуть в дальний уголок сознания всякие мысли на эту тему. Вовсе не о том ему надобно сейчас думать… или даже им обоим.

Постепенно глаза герцога привыкли к свету разгоревшегося костра и начали выхватывать из темноты и узнавать малопонятные ранее предметы. На груде камней у дальней стены Харн рассмотрел аккуратно сложенную кучку сухого хвороста и немедленно подкормил жиденький огонь, очень надеясь на какую-нибудь трещину, в которую будет уходить дым. Ведь не стали бы прежние хозяева пещеры жечь тут костры, если не было выхода для дыма? И вскоре убедился в правильности этой догадки, дым весело улетал к потолку, а жар разгоравшегося костра постепенно согревал неприютное помещение.

А затем Харн обнаружил широкую трещину за огромным остроконечным обломком, загородившим противоположную от входа часть пещеры, и, вооружившись горящей веткой, немедленно отправился ее обследовать.

— Что там?

Как выяснилось, лаэйра тайком приглядывала за его действиями и теперь стояла за спиной. Причем так близко, что Хатгерну казалось, будто он через одежду ощущает прикосновение и тепло ее девичьего тела.

Бред, конечно. Но почему-то очень волнующий бред… и лучше поскорее взять себя в руки, Таэльмина не станет долго раздумывать или сомневаться, если он попытается сейчас ее обнять. А испытывать на собственной шкуре сюрпризы, несомненно приготовленные тенью как раз на такие случаи, у герцога после демонстрации лаэйрой своих тайных умений не было совершенно никакого желания.

— Второй проход, — хрипловато буркнул он, усилием воли подавляя несвоевременные помыслы, — попробую посмотреть, куда он ведет.

— Лучше я, — решительно отстранила его тень, и Харн немедленно ухватил жену за руку.

— Ничего не лучше! Ты подождешь тут.

— Нет. А вдруг там очередной туман? И останусь я тут вдвоем с твоим советником!

— Если проснется и начнет приставать — просто добей, — кровожадно рыкнул герцог, но сразу же сдался, представив, как она сидит в пещере в компании с телом негодяя. — Хорошо. Идем вместе.

— Тогда обожди минуту, я вещи прихвачу и дам тебе зелье, лучше никого не дразнить факелом. — Тень ловко вывернулась из его захвата и помчалась назад к костру.

А через пару минут, крепко держась за руки, фиктивные супруги осторожно брели по неуклонно расширяющейся щели. Стены этого странного прохода постепенно все четче проступали перед взором Хатгерна, решившего на этот раз не упрямиться. Да и совестно спорить с очевидным, ведь и глупцу понятно: по свету факела их будет видно издалека, тогда как для них самих он освещает лишь крохотный клочок пути.

Трещина резко вильнула в сторону и вдруг закончилась, беглецы замерли, прижавшись друг к другу и забыв расцепить руки, озадаченные невероятным зрелищем. Перед ними привольно раскинулся затканный алмазными узорами звезд бархатный полог неба, а чуть ниже темнели роскошные кроны деревьев, почти не тронутые неумолимым дыханьем осени.

И пахло тут совершенно по-летнему — малиной, грибами и начинавшей преть яблочной падалицей. Хорошо пахло, мирно и заманчиво, тянуло забыть про все на свете, ступить на хорошо утоптанную, защищенную густыми кустами тропу и брести в сторону этого щедрого на плоды леса.

— Отпусти… — дернула ладонь из руки мужа Таэльмина и, предупреждая его возражения, тихо буркнула: — Я — направо.

Харн нехотя отпустил лаэйру и шагнул налево, признавая тем самым убедительность и своевременность ее требования. Да и не верилось герцогу в опасность, которая могла бы поджидать их в таком мирном месте. Тем более если даже бдительная тень не заметила здесь ничего подозрительного.