— Харн, стой! — бросилась Таэльмина наперерез направившемуся к выходу мужу и торопливо поведала ему о своих подозрениях. А пока рассказывала, все чаще поглядывала в сторону советника, начиная понемногу выстраивать план, как попытаться с его помощью проверить собственные домыслы.

— Боюсь, зря мы не набрали вчера воды, — невесело вздохнул герцог и направился к котлу с жареной зайчатиной.

Мясо нужно было доесть как можно скорее, иначе к обеду его можно будет выбросить. Если, разумеется, они смогут безбоязненно выйти из своего убежища.

Гости старательно пошумели еще с полчаса, потом притихли, и Таэль тотчас скользнула к камню, прикрывавшему выход. Прижалась к его холодной поверхности и замерла, став совершенно незаметной в густом полумраке пещеры. Сегодня Харн уже не тратил чужой хворост так щедро, как вечером, и лишь изредка подбрасывал понемногу в огонь, не давая ему погаснуть совсем.

Осторожное приближение чужих шагов чуткий слух тени уловил издали, и она немедленно неслышно вернулась к костру. Села рядом с неусыпно следившим за ней мужем и еле слышно оповестила его о приближающихся гостях. Но когда напрягшийся Хатгерн попытался было приготовить кинжал, поторопилась остановить его, уверенно положив ладонь на сжатый кулак.

Не стоит встречать парламентера оружием. И даже недоверие или откровенную вражду проявлять не следует, пока не станет понятно, какие именно надежды возлагают туземцы на появившихся из-за барьера незваных пришельцев.

Герцог сомневался всего несколько секунд, потом нехотя подчинился воле лаэйры. И хотя изначально не сомневался в ее правоте, в то же время твердо знал — бывают иногда в жизни мужчин такие ситуации, когда выбора просто нет. Вернее, выбирать приходится между возможностью погибнуть в бою, с оружием в руках, или сгинуть покорным рабом.

— О-ох… — простонал некстати очнувшийся Меркелос, заставив почти забывшего про него Харна яростно стиснуть зубы.

Вот только этого подлеца им сейчас и не хватало!

И в этот момент щель за камнем озарилась ровным жемчужно-розовым светом, и из нее неспешно вылетело совершенно невозможное существо. У него были непрерывно трепещущие стрекозиные крылья, размахом в пару ладоней, и шарообразное тельце величиной с небольшое яблочко. Еще у существа имелась лысая головка, смутно похожая на кошачью, но с огромными круглыми глазами и крохотные, почти человечьи ручки и ножки. Все это ярко светилось и переливалось всеми цветами — от золотистого до темно-розового и оказалось столь ошеломляющим, что Харн непременно пропустил бы появление второго гостя, если бы не крепкий тычок кулачка лаэйры.

— С прибытием, — ничуть не смутился туземец, сразу сообразив, что ему не удастся долго оставаться незамеченным, и шагнул ближе, давая рассмотреть себя получше.

Хотя особо рассматривать было нечего, перед герцогской четой стоял совершенно обычный человек, и его одежда тоже ничем не отличалась от костюмов охотников и дровосеков, живущих в герцогствах по ту сторону гор. Да и простой кинжал в кожаных ножнах, висевший на поясе незнакомца, казался совершенно обыденным, как и внешность его хозяина. Лишь довольно длинные волосы, свободно спадавшие на плечи туземца, да внимательный взгляд карих глаз тревожили Хатгерна незримой силой, чувствовавшейся в этом мужчине.

— Спасибо, — буркнул герцог, прикидывая, стоит или нет сразу же объявлять здесь о своем почти потерянном титуле.

Ведь неизвестно, как к этому отнесутся сородичи вот этого уверенного в себе туземца, может, они как раз герцогов на дух и не переносят?

А по простым штанам и курткам, в какие одеты они с тенью, совершенно невозможно угадать, кто они по рождению и воспитанию, и выдать их может лишь Меркелос. И остается лишь надеяться на его благоразумие… или на желание жить.

— Почему вы тут сидите? — бесцеремонно осведомился ранний гость, в свою очередь пристально рассматривая пришельцев.

— А разве это было приглашение выходить? — не удержался от ехидной шпильки Харн, полюбовался на промелькнувшее на лице гостя замешательство и добавил, внезапно найдя вполне достойную причину своей нерешительности: — Тяжелораненый у нас… Вот и думаем, как с ним быть.

— Где раненый? — сразу нахмурился гость, потом спохватился и представился: — Я Кранд, старшина ближней деревни. Мы первыми вас нашли, пойдете к нам жить.

— Вон, под стенкой лежит… но хочу предупредить сразу — человек он темный, — махнул в сторону притихшего советника герцог и покосился на подозрительно молчаливую тень.

— Для нас все вы темные, — непонятно ухмыльнулся Кранд, вернулся к расщелине и поднес к губам небольшую свирель.

Несколько переливчатых звуков унеслось наружу, и оттуда почти сразу донесся торопливый топот.

— Ну, кто тут у нас? — Ворвавшийся первым круглощекий здоровяк сначала с живым любопытством оглядел сидящих у костра пришельцев, лишь потом остановил взгляд на старшине.

— Раненый тут, — терпеливо пояснил тот, — под стенкой посмотри.

— Я сам посмотрю. — Долговязый мужчина, степенно вошедший в пещеру последним, казался старше всех, и на его поясе было не оружие, а висели походные кошели лекаря.

— Только осторожнее, он шпион высшего ранга и умеет убивать голыми руками. — Мелодичный голос Таэльмины произвел на туземцев такое же ошеломляющее впечатление, как их летающий светильник — на новичков.

— Девушка? — почему-то шепотом осведомился старшина, и в его глазах зажглись мечтательные огоньки.

— Моя жена, — холодно отрезал герцог, властно прижав к себе тень левой рукой. Правая пока спокойно лежала на коленях, но была готова, если понадобится, мгновенно выхватить кинжал.

— Девушка, — уверенно объявил лекарь, пристально глянув на одетую как парнишка незнакомку через сиявшее голубоватым светом стекло оправленной в серебро лупы.

— Ну да, ритуал был всего два дня назад, — не сдавался Хатгерн, все сильнее ощущая неведомую опасность, — а потом нам пришлось убегать…

Договаривать он не стал, судя но всему, гости — люди сообразительные и сами домыслят недосказанное.

— Ваши ритуалы не имеют тут никакой силы, — с неожиданной жалостью глянул на него лекарь и направился к Меркелосу, но приостановился и пояснил: — А все знаки через пару дней сходят сами по себе. Значит, она теперь — свободная невеста и будет выбирать себе мужа среди победителей турнира.

— Надолго выбирать? — кротко осведомилась тень, и Хатгерн заметил скользнувшую по губам старшины уважительную ухмылку.

— До весны, — сухо буркнул он, помолчал, стараясь не глядеть в глаза требовательно уставившейся на него девушки, и нехотя добавил: — Если не понесешь. Женщины, родившие детей, освобождаются от выбора.

— А мой муж имеет право участвовать в турнире?

— Нет, — с некоторым злорадством сообщил круглолицый, в упор изучая все, что только можно было рассмотреть у Таэльмины под мужским костюмом, — и те, кто получили жен на прошлом турнире, тоже не имеют.