– Ты это серьезно, Эдди? – Томми выдавил на ладонь пару капель жидкого мыла.

– Да.

Янссон поднял глаза к зеркалу и вымыл руки, а потом пальцами приподнял верхнюю губу и принялся разглядывать свои зубы. Прожевал что-то, подвигал языком. Еще раз ополоснул ладони, закрыл кран и вырвал из держателя кусок бумажного полотенца. Промокая руки, он не спускал глаз с Эдди.

– Ну хорошо…

Новая волна исходящей от Томми темной силы обдала Бомана холодом. Это был ужас, питаемый ненавистью, отвращением и вытесненными страхами. Подземное озеро дремлющих в душе чувств. Эдди ощутил приступ удушья и пустоту внутри.

– За дурака меня держишь? – поинтересовался Янссон.

Его собеседник замотал головой.

– Ну хорошо, Эдди…

Боман вперился в Томми взглядом, словно пытаясь таким образом удержаться на ногах. Янссон театрально округлил глаза.

– Хочешь испепелить меня? – прошептал он.

Эдди опустил глаза в пол.

– Нет уж, смотри, – приказал Томми.

Боман послушался. Янссон выставил вперед указательный палец на правой руке и нажал воображаемый спусковой крючок.

– Пиф-паф…

Бумажное полотенце упало на пол.

Томми направился к выходу. Эдди прикрыл глаза. Где-то за его спиной хлопнула дверь.

* * *

Янссон шагал по коридору полицейского участка. Чертов ссыкун… Он не должен был обращать внимания на перемены в Эдди, даже если замечал их. Томми раздражался и злился на себя за это. То, что ссыкун сомневается, нормально. И даже его сопротивление в какой-то степени тоже нормально. Следователя удивила скорее несвойственная Эдди уверенность. До сих пор он знал Бомана другим – ссыкуном, который ни на что не может решиться.

Шаги Янссона стучали по коридору. Коллеги кивали ему с разных сторон: «Привет, Томми!» Но он не замечал их.

И потом, этот страх… Ведь Эдди Боман боялся. Как мальчишка, вздумавший впервые перечить отцу.

Психоанализ рулит.

Томми позвонил в отдел командировок и заказал билет до Праги.

* * *

Эдди чувствовал себя загнанным в угол. Пялился в зеркальце заднего вида, как параноик.

Дома он ходил из угла в угол, не находя себе места. Кот Мэнни благоразумно скрылся из вида. Мысли путались. Боман присел, вздохнул. Он ничего не чувствовал, кроме страха – утробного, темного, опустошающего. Такой легко переходит в агрессию, не подконтрольную разуму. Но только не сейчас. Теперь с этим покончено. Внезапно Эдди поразило ощущение собственной ничтожности, уязвимости. Стены на кухне были высокими и темными, и ему стало страшно. Он не хотел быть один.

Боман натянул футболку, пару раз прыснул на себя самыми дорогими духами. В прихожей он снял с вешалки куртку и взял со столика ключи от машины. Захлопнул дверь, сбежал по лестнице.

Бегство…

Эдди снова сел в машину. Ему не трудно было найти это место с закрытыми глазами – всего в десяти минутах езды, между жилым кварталом и промзоной. Он свернул на парковку.

* * *

«Гарбо» – прочитал Боман на неоновой вывеске, хотя буква «Б» не горела. Это было нечто среднее между рестораном, ночным клубом и мясным рынком. Культурное заведение предместья. Завсегдатаи – женщины деликатного возраста, разведенные, все как одна в дешевых хлопковых платьях из одних и тех же торговых сетей. Слишком легкая добыча. Эдди захотелось уйти незамеченным – настолько тоскливо стало ему при виде этого «Гарбо».

Некоторое время он сидел в машине, разглядывая людей, входивших в заведение, – нарядных, одиноких, пьяных, похотливых. Светило солнце.

Это была крайне неудачная идея.

Боман оказался здесь по недоразумению. Он должен сделать наоборот, как решил в Праге. Поэтому он не пойдет в «Гарбо» за женщиной и не станет глушить свое беспокойство сексом. Это не более чем отсрочка, и Эдди она не нужна.

Он сидел в машине и смотрел на руль. А потом повернул ключ, и мотор завелся.

* * *

Боман не сразу осознал, куда едет. Машина покатила в направлении северных пригородов. Эдди много раз поворачивал в эту сторону, но на полпути возвращался. Сегодня он проделает этот путь до конца.

Спустя полчаса Эдди петлял по переулкам вполне благополучного предместья. Где-то здесь стоял этот дом, ничем не отличающийся от прочих. Повсюду одно и то же – асфальтированные подъезды к гаражам, за заборами маленькие садики. Кое-где к гаражным крышам прикреплены баскетбольные корзины.

Боман выехал на окраину и выключил мотор.

Прозрачным туманом висел золотистый свет вечернего солнца. Пахло мясом-гриль. Дети катались на велосипедах и играли в футбол – немного контролируемой анархии посреди безукоризненного порядка.

Дом Рикарда Эгнелля стоял погруженный в тишину. Сколько лет прошло с тех пор, как он замолчал? За задернутыми гардинами не чувствовалось никаких признаков жизни. Кроме, пожалуй, скорби. Тяжелой, бесцветной и бездонной боли и отчаяния.

Эдди стоял и смотрел. Время шло. Наконец на пороге дома появилась пара с таксой на поводке.

Оба выглядели намного старше своих пятидесяти пяти или около того. Он – седой, ее волосы белы, как снег. Супруги медленно шли к калитке. Рикард Эгнелль был их единственным ребенком.

Они отворачивались от резвящихся во дворах мальчишек.

Проходя мимо машины, отец Рикарда мельком взглянул на Эдди – пустой взгляд человека, которому в жизни ни до чего нет дела.

Боман опустил голову. Так и сидел, разглядывая свои колени.

Когда он снова поднял голову, Эгнелли успели отойти от машины на значительное расстояние. Мужчина держал женщину за руку. У них не было никого, кроме друг друга.

Сердце Эдди забилось, и он стал задыхаться. Прокашлялся, но это не помогло.

Внезапно Боман понял, с чем обречены жить эти двое. И понял, что виной всему – он, лишивший жизни их единственного сына. Ему захотелось выскочить из машины, догнать их, упасть перед ними на колени, рассказать, как все было, попросить прощения…

Хотя на какое прощение можно рассчитывать в таком случае? Но Эдди должен держаться выбранного курса, сделать все наоборот.

* * *

Дома кот Мэнни вышел ему навстречу. Эдди взял его на колени и сел за кухонный стол.

Потом он достал бумагу и ручку и принялся по пунктам расписывать свой план. Его остановило лишь внезапное осознание того, как мало у него времени. Он должен умереть, совсем скоро. И убьет его не кто иной, как Томми. Наверное, так будет лучше – супруги Эгнелль успокоятся. Уже ради одного этого стоило умереть, Боман понял это во время недавней прогулки. Получается, это не Янссон лишит его жизни. Эдди сделает это сам, по своей воле.