– Да, муаллим, – солгал он.

Ноябрь – декабрь 1148

Баальбек

Джон поднял косу, ее изогнутое лезвие сверкнуло в лучах полуденного солнца и описало дугу, срезая пшеницу у основания. Джон выпрямился и забросил пшеницу в тяжелую плетеную корзину, висевшую у него на плече. Затем он перехватил стебли в ряду, быстро взмахнул косой, и последний сноп оказался у него в руке, чтобы отправиться в корзину.

Облегченно вздохнув, Джон опустил ее на землю, бросил косу, выпрямился и протянул руку, чтобы коснуться спины, которая все еще давала о себе знать после последней порки. Джон оглянулся на двенадцать только что скошенных им рядов.

Там, где на прохладном ветерке совсем недавно колыхалось море золотой пшеницы, остались лишь темная земля и жнивье, похожее на щетину. Чуть дальше, по другим полям все еще перекатывались золотые волны, и крошечные фигурки двигались вперед, размахивая поблескивающими на солнце косами. За полями высились стены Баальбека, над которыми плыли серые облака, нависавшие над зазубренными вершинами гор, обещая первый за несколько месяцев дождь.

Джон посмотрел на далекие пики, в сотый раз прикидывая шансы их преодолеть. После своего первого столкновения с Тураном он начал прятать еду под матрасом, в дыре, которую выкопал в земляном полу дома для рабов. Ему удалось украсть мех для воды и веревку из конюшни. Шерстяное одеяло, под которым он спал, помогло бы ему не замерзнуть в горах. Еще один мех с водой и немного еды, и он готов. Сбежать с виллы будет совсем нетрудно.

Что же до городской стены, она предназначалась для того, чтобы не впускать людей внутрь, а не для того, чтобы удерживать их внутри. По ночам ее охраняли не особенно старательно, и он сможет спуститься вниз на веревке. И, если повезет, успеет спрятаться среди гор до того, как его догонят люди Айюба. После чего ему останется положиться на Господа и рассчитывать, что он сможет добраться до христианского города прежде, чем у него закончатся пища и вода.

Но бегство – это дело будущего. Сначала он должен убить Турана. А еще прежде закончить с этим проклятым полем.

Джон потянулся в последний раз и застонал от удовольствия, положив руки за голову. Потом он снова закинул корзину за плечи и принялся за следующий ряд. Он уже дошел почти до середины, когда послышался стук копыт. Джон выпрямился и увидел, что к нему скачет Айюб, которого сопровождают три человека. Когда они приблизились, Джон увидел, что они охотились; пятнистый леопард лежал поперек спины лошади Айюба. Джон опустил косу и поклонился, когда Айюб остановил лошадь рядом с ним.

Айюб оглядел поле и повернулся к Джону:

– Ты хорошо работаешь, раб. Ты превосходишь остальных. Напомни мне, как тебя зовут?

– Джон, муаллим.

– Джуван, – сказал Айюб, коверкая имя Джона, как это делали все сарацины. – У меня есть для тебя задание, награда за хорошую работу. Сегодня я отправляюсь в Дамаск. Беги в конюшню и приготовь четырех лошадей. Если ты успеешь оседлать их к нашему возвращению после того, как я проверю остальные поля, я дам тебе один динар. – Динар был золотой монетой. На нее Джон мог купить достаточно еды и воды, чтобы преодолеть долгий путь до Иерусалима. – А если нет, – добавил Айюб, – ты получишь десять плетей. Отправляйся!

Джон снял тяжелую корзину и побежал в сторону города.

– Джуван, стой! – крикнул Айюб. Джон резко остановился и повернулся к нему. Айюб показал на корзину с пшеницей. – Не оставляй мои инструменты и зерно в поле, где ими смогут поживиться воры. Забери с собой. – Айюб пришпорил лошадь и поскакал прочь, его свита поспешила за ним.

Джон бегом вернулся обратно, подхватил косу, крякнул и закинул на спину тяжелую корзину. Стиснув зубы, – корзина больно давила на еще не зажившую до конца спину, – он рысью побежал к Баальбеку.

* * *

«О тебе я мечтал, пока копья сверкали между нами, а ясеневые древки напитались нашей кровью», – читал Юсуф, и его губы беззвучно двигались.

Он сидел, прислонившись к стене в тени лаймовых деревьев, а на коленях у него лежала толстая книга стихов. Отец отправился на охоту, Туран куда-то исчез, вероятно, фехтовал на мечах со своим франкийским рабом Тауром. Юсуф воспользовался их отсутствием, чтобы насладиться редкими мгновениями одиночества и чтением «Хамаса»[6], книги стихов, которую ему одолжил Ибн Джумэй.

«Я не ведаю – клянусь небесами, – продолжал он читать, – эту боль, она любовное томление или чары твои? Если чары, прошу тебя, освободи меня от боли сердца. Но, если что-то другое, тогда ты ни в чем не виновата».

Юсуф закрыл глаза и по памяти повторил стихотворение, а как только закончил, услышал сдавленный женский крик. Юсуф открыл глаза и прислушался. Однако тишину нарушал лишь шелест листвы лаймового дерева.

Он закрыл книгу и встал. Крик донесся со стороны дома, где жили рабы, и Юсуф направился туда. Общая комната была пустой, все работали в полях. Все, за исключением одного. Таур стоял, скрестив на груди могучие руки и прислонившись к закрытой двери одной из комнат. Юсуф остановился перед высоким франком.

– Что ты здесь делаешь? – резко спросил он.

– Это моя комната.

– Где твой господин?

– Он отправился в город.

– Почему он не взял тебя с собой?

Таур пожал плечами:

– Спросите у него, когда он вернется.

– Так я и сделаю. – Юсуф уже повернулся, собираясь уйти, когда услышал крик из-за двери, перед которой стоял Таур.

– Прекрати! Прекрати! – Юсуф узнал испуганный голос Зимат. – Аллах это запрещает!

Юсуф шагнул вперед, чтобы открыть дверь, но Таур встал у него на пути.

– С дороги, раб!

Таур не пошевелился.

– Вы не можете войти. Мой хозяин запретил.

– А я думал, что твой хозяин в городе. – Юсуф сделал шаг вперед и посмотрел франку в глаза. – Если ты не отойдешь, я тебя ударю. А тебе известно, что тебя ждет, если ты мне ответишь? Ты видел, как человека забивают камнями? – Глаза Таура заметались, выдавая страх. – Отойди!

Таур покачал головой:

– Делай, что пожелаешь, малыш.

У него за спиной отчаянно закричала Зимат, но ее крик почти сразу оборвался.

Юсуф отреагировал мгновенно и сильно ударил Таура коленом в пах. Когда франк согнулся от боли, Юсуф поднял тяжелую книгу со стихами и ударил раба в лицо. Из носа Таура фонтаном брызнула кровь. Юсуф отбросил книгу и ногой распахнул дверь.

Туран стоял в дальней части комнаты, спиной к Юсуфу, и его кожаные штаны для верховой езды были спущены до колен. Он прижал Зимат к дальней стене и разорвал ее тунику, обнажив одну грудь. Кровь текла из ее разбитой губы, а когда девушка увидела Юсуфа, она ахнула и попыталась прикрыться. Туран повернулся, и его глаза широко раскрылись.