Туран сделал новый выпад, целясь в лицо Джона, тот наклонился, уходя от смертоносного клинка, но Туран нанес удар с противоположной стороны. Джон отскочил, однако клинок задел его грудь, появилась кровь. Туран торжествующе ухмыльнулся, но в тот момент, когда коса после последнего широкого взмаха ушла в сторону, Джон сделал быстрый шаг вперед и перехватил руку с косой, а другой нанес сильный удар Турану в челюсть. Туран рухнул на колени, и Джон вывернул его руку за спину, заставив бросить косу. Джон тут же ее подхватил и прижал острое лезвие к горлу Турана. Теперь он стоял лицом к Зимат, которая продолжала наблюдать за схваткой. Девушка кивнула, воодушевляя его на дальнейшие действия.

– Ты убил моего друга, ублюдок-сарацин, – прошептал Джон Турану на ухо. – И пусть Аллах помочится на тебя в загробной жизни. – Костяшки его пальцев, сжимавшие рукоять косы, побелели, и он приготовился нанести завершающий удар.

– Стой! – приказал на латыни громкий голос.

Джон поднял голову и увидел Айюба, въезжавшего во двор вместе с двумя воинами, державшими в руках натянутые луки. Зимат поспешила к дому, ее щеки пылали. Джон посмотрел ей вслед, потом повернулся к Айюбу.

– Отпусти моего сына! – приказал Айюб и направил коня к Джону.

Джон помедлил. Зачем отпускать Турана? Его все равно убьют. Он плюнул в Айюба и провел косой по горлу Турана, однако он медлил слишком долго. Лезвие лишь слегка разрезало кожу, когда две стрелы вонзились ему в плечо. Он уронил косу и упал на колени от боли. Туран подхватил косу и повернулся к Джону, но Айюб остановил сына и, подойдя к Джону, ударил его по лицу тыльной стороной ладони.

– Что ты сделал? – резко спросил он на латыни, указывая в сторону дома, куда скрылась Зимат. – Что ты сделал с моей дочерью?

Туран, по шее которого текла струйка крови, что-то сказал отцу на арабском, и глаза Айюба широко раскрылись. Он обнажил меч.

– Туран лжет! – воскликнул Юсуф, с трудом поднимаясь на ноги. – Это он пытался изнасиловать Зимат, – продолжал он на латыни. – А франк ее спас.

Айюб перевел взгляд с Юсуфа на Турана, взвешивая их доводы. Потом его взгляд обратился к Джону.

– Убей меня, – сказал Джон. – Мне все равно.

Айюб поднял меч, и Джон закрыл глаза. Его глаза все еще оставались закрытыми, когда рукоять меча ударила его в висок, и он потерял сознание.

* * *

Тонкий лучик проник в тесное пространство, где у стены без сознания лежал Джон. Он пришел в себя, заморгал от яркого света и застонал, когда на него нахлынула волна боли. Плечо пульсировало, спина горела так, словно была охвачена огнем. Он дотянулся здоровой рукой до спины и нащупал наполовину засохшую кровь. Его выпороли. Джон огляделся и увидел, что находится в очень узком пространстве – слишком коротком, чтобы лечь, и слишком низком, чтобы сидеть. Неожиданно распахнулась тяжелая деревянная дверь, и кто-то втолкнул внутрь миску с вареной пшеницей и мех с водой. Как только пища и вода оказались внутри, дверь захлопнулась.

– Подожди! – крикнул Джон.

Тело его почти не слушалось, когда он пополз к двери, опираясь на правую руку. Затем пальцы случайно попали в миску с кашей, и Джон выругался. Добравшись до деревянной двери, он принялся стучать по ней кулаком.

– Вернись!

– Тихо! – прошипел кто-то с другой стороны двери. – Из-за тебя у нас обоих будут неприятности.

– Кто ты? – спросил Джон, понизив голос.

– Юсуф. Я хотел поблагодарить тебя за то, что ты сделал. Ты спас мне жизнь.

– Я сделал это не для тебя.

– Тем не менее я благодарен.

– Когда меня освободят? – спросил Джон.

– Отец объявил, что тебя будут держать здесь неделю без воды и пищи.

– Почему он сразу меня не убил?

– Если бы не вмешательство моей матери, Басимы, он бы так и сделал. Ты спас ее дочь, и это сохранило тебе жизнь, – объяснил Юсуф. – И не беспокойся, я не дам тебе умереть от голода и жажды. Но ты должен беречь то, что я приношу. Я не знаю, когда смогу прийти еще раз. – Он немного помолчал. – Кто-то идет, мне пора.

Джон услышал стук сандалий поспешно уходящего Юсуфа, потом наступила тишина. Он попытался опереться спиной о стену, но застонал, когда его рассеченная кожа коснулась жесткой поверхности. Тогда он наклонился вперед, опустив голову между колен. Впереди его ждала очень длинная неделя.

* * *

– Не думаю, что в ближайшее время ты сможешь привести в восторг юных леди Баальбека, – сказал Ибн Джумэй, закончив снимать бинты с лица Юсуфа, – но у тебя все хорошо заживает. Можешь сам посмотреть. – Он вручил Юсуфу маленькое медное зеркальце.

Юсуф нахмурился, глядя на свое отражение. Его лицо все еще оставалось распухшим, глаза окружал красный ободок, а кожа на сломанной скуле почернела. Нос стал заметно больше и был слегка вздернут вверх. Прозрачная жидкость струилась из-под стежков под правым глазом и над левым.

– Я выгляжу как чудовище. – Юсуф осторожно коснулся носа и поморщился. – Вы можете исправить мой нос?

– Мне кажется, он выглядит совсем неплохо, но, если ты настаиваешь, я могу восстановить прежнюю форму. Однако будет очень больно.

Юсуф бросил еще один взгляд в зеркало и кивнул:

– Давайте.

– Ладно. Не шевелись. – Ибн Джумэй сжал голову Юсуфа двумя руками и положил большие пальцы с двух сторон носа. – Готов?

– Да.

Ибн Джумэй поставил нос на место. Перед глазами у Юсуфа потемнело, и он едва не потерял сознание от боли. Когда она слегка отступила, он увидел, что Ибн Джумэй улыбается и держит перед ним зеркало. Нос Юсуфа снова стал прямым.

– Ну, вот и все, – сказал Ибн Джумэй. – А теперь я постараюсь уменьшить твою боль.

Он достал глиняный кувшин, смочил пальцы в прозрачной зеленоватой мази и принялся втирать ее в лицо Юсуфа. Мазь оказалась прохладной, и Юсуфу сразу стало легче.

– Что это?

– Экстракт алоэ, – ответил Ибн Джумэй, закрывая кувшин крышкой.

– А он приносит облегчение порезам и ранам?

– Да, хотя лучше всего такую мазь использовать при солнечных ожогах.

– Могу я взять немного?

Ибн Джумэй склонил голову набок.

– А зачем она тебе?

Юсуф посмотрел в потолок, пытаясь найти подходящий ответ.

– На будущее, когда вернется боль.

– Ты плохой лжец, – заметил Ибн Джумэй и вручил Юсуфу весь кувшин. Затем он понизил голос. – Ты хочешь дать мазь юноше франку? – Глаза Юсуфа широко раскрылись от испуга. – Не беспокойся. Я не стану ничего рассказывать твоему отцу. Юный франк заслужил мою благодарность – он спас моего лучшего ученика. Скажи ему, чтобы он дважды в день накладывал мазь тонким слоем. Кроме того, тебе следует отдать ему еще и это. – Ибн Джумэй достал другой кувшинчик, смочил пальцы в желтоватой неприятно пахнущей пасте и осторожно втер ее в лицо Юсуфа.