кашель.

Цветочник. Серьезно?

Я решила ничего не отвечать и устроилась на высоком стуле. Пицца так вкусно пахла, что у меня потекли слюнки, но Эшер буквально отбивал аппетит.

Его тяжелые шаги заполнили все пространство. Мой убийственный взгляд он выдержал с издевательской ухмылочкой.

Ладно, Элла. Главное, не теряй спокойствия.

Эшер уселся на табурет напротив и принялся меня разглядывать. Я вгрызлась в кусок пиццы с максимально уверенным видом.

По крайней мере, я старалась так выглядеть.

Я не позволяла себе прятать глаза, чтобы он, упаси бог, не подумал, что все еще обладает надо мной властью.

— Ты не можешь пойти с ним сегодня ужинать, — повторил он.

Я онемела от подобной наглости.

— Это мой говнюк-кузен, Элла.

— Я в курсе. Надо полагать, на этот раз мне попался хороший Скотт, — парировала я.

Его взгляд потемнел, лицо напряглось. Мне еще сильнее захотелось разнести в пух и прах его так называемое безразличие.

— Зачем ты пришел? — сухо спросила я.

Сжав челюсти, он молча смотрел на меня с вызывающим видом, пока я буравила его глазами.

— Что ты здесь делаешь?

Я начала терять хладнокровие, но тихий внутренний голос уговаривал сохранять спокойствие.

В очередной раз ответом было молчание. Я вскочила со стула и направилась к входной двери.

— В последний раз тебя спрашиваю. Если тебе нечего ответить, значит и говорить нам больше не о чем.

— Лучше задай вопросы, на которые у тебя нет ответа, — со всей серьезностью отозвался он.

— С удовольствием. Чего ты хочешь? — еще более холодно спросила я.

— Тебя.

Я фыркнула, хотя сердце замерло в груди. От своих противоречивых чувств я ненавидела себя и его еще сильнее.

Но как бы сердцу ни хотелось поверить, мозг запрещал думать, что эти слова отражают истинные намерения Эшера.

Он вернулся из-за Шона, в его речах нет и тени правды.

— Меня? — насмешливо переспросила я.

— Тебя, — с той же серьезностью повторил он.

Он выпрямился на стуле и сложил руки в ожидании ответа. Но ничего, кроме наигранного смеха, не услышал. Мозг разрывался между желанием выдать все, что я о нем думаю, не выбирая выражений, и стремлением закончить разговор, выставив его вон.

Ледяное молчание, воцарившееся между нами, нарушил телефонный звонок. Я нахмурилась, увидев на экране имя Бена.

— Привет, моя ненаглядная! — воскликнул Дженкинс, когда я взяла трубку.

— Привет.

— Эш, случайно, не у тебя?

Я бросила взгляд на психопата, но тот не шевельнулся.

— У меня.

— Вот черт… Я думал, что он… ладно… Можешь передать, что я его ищу? Тут небольшая херотень в штабе… и это немного срочно.

Спасена Беном.

Не все рыцари носят плащи.

— Конечно, сейчас, — ответила я, с победной улыбкой глядя на Эшера.

Психопат выгнул бровь, а Бен повесил трубку. Я кашлянула.

— Из деревни звонили, они потеряли своего дурачка. Ты нужен где-то вне моего дома, и Бен утверждает, что дело срочное.

С его губ сорвался смешок.

— Многие и не из-за такого померли, — заявил он, имея в виду мою дерзость, которая переходила все границы. — У меня есть дела поважнее, чем проблемы сети.

Пульс зашкаливал, я вся сжалась. Как же меня бесила эта легкость, с которой он бросался словами, не имеющими для него никакой ценности. Единственное, чего он хотел, — это заполучить меня, чтобы ублажить свое эго и выиграть соревнование с Шоном. Соревнование, которое проходило только в его голове, а призом была я.

— Ты меня больше никогда не получишь. Разговор окончен.

Его взгляд потемнел. Он холодно заключил:

— Значит, ты не прочла того, что было в конверте.

По спине побежали мурашки. Он говорил о своем дневнике. Я судорожно вздохнула, с трудом сохраняя самообладание, хотя кипела от ярости.

— Ну и наглость… — бросила я, не удержавшись. — Ты притащился сюда. Год спустя. После того, как сам сбежал от меня…

— Я не…

— Не перебивай! — взорвалась я. — Ты возвращаешься после того, как целый год избегал меня, выдав пару листков бумаги в качестве объяснения. А теперь пытаешься убедить, что хочешь меня? И все это из-за Шона?

— Шон ни при чем…

— При чем! Ты не можешь пережить, что я ему интересна, что я оставила тебя в прошлом. А знаешь что? Я так и сделала. И для меня он значит куда больше, чем когда-либо значил ты.

Гнев победил. Эти слова были полным враньем, но мне хотелось ранить его, и, когда исказилось его лицо, я поняла, что это удалось. Меня била дрожь, и я еле сдерживалась, чтобы не бросить ему в морду еще более жуткие вещи.

Не отрывая от меня глаз, он прорычал:

— Ты лжешь.

Я издала ядовитый смешок:

— Тебе бы хотелось так думать, верно? Тебе бы хотелось услышать, что я все еще люблю тебя, Эшер, что для меня существуешь только ты, даже после всего, что ты сделал. Ты вырвал меня из жизни, которую я только-только начала выстраивать…

— Я хотел защитить тебя, — попытался оправдаться он, хмуро глядя на меня.

Так. Это он зря сказал. Ярость окончательно вырвалась наружу и обрушилась на него.

— ЗАЩИТИТЬ МЕНЯ? — заорала я. — Ты решил за меня, даже не спросив. Ты сбежал, потому что я призналась тебе в своих чувствах, а теперь ты смеешь утверждать, что хотел меня защитить, вместо того чтобы попросить прощения?

— Я не…

— ЗАТКНИ УЖЕ ПАСТЬ!

Слезы, которые я глотала с самого начала, потекли по щекам, горящим от безумной ярости. Меня трясло. Я вспомнила каждый день, который провела в этой квартире, горький привкус одиночества и тревогу.

Целый год я с трудом дотягивала до вечера. У меня не было ничего и никого. Моя отдельность была мучительна, ведь я распробовала счастье жить в окружении близких. Он оторвал меня от Киары, от Бена, от себя. Не дав и слова сказать. Он переставил меня на другое место, как вещь, даже не предупредив. Словно я никто.

— Лишь бы потешить свое дерьмовое эго. Ты бы не вернулся, если бы не Шон, — выплюнула я, и слезы залили мое лицо. — Я не нужна тебе. Тебе просто хочется выиграть у Шона. Потому что для тебя это всего лишь игра.

— ДА НЕ ЭТОГО Я ХОЧУ, ЧЕРТ ТЕБЯ ВОЗЬМИ! — заорал он, сжимая кулаки.

Я решительным шагом подошла к нему. Все мое тело содрогалось от ярости.

Он встал со стула.

— Давай, соври еще раз, — выдохнула я. — Соври, что ты вернулся в мою жизнь не из-за Шона, Эшер.

Он смотрел на мои слезы, которые у меня больше не было сил сдерживать. Я сорвалась. Я обещала себе сохранить невозмутимость, глядя на него и слушая