– В Сестере.

– Но Сестер разве не там? – Ее рука указала на север.

– Хочу, чтобы твой отец думал, будто мы едем в Сирренкастр, – ответил я.

– Как бы не так! – Она весело отмахнулась.

– Он будет зол! – пригрозил я.

– Не будет.

– Пошлет нам вслед людей с приказом поймать и вернуть тебя.

– Погоню может выслать Эрдвульф, – сказала она. – Или дядя Эдуард, но не отец.

– А почему нет? – спросил я.

– Да потому, что он вчера умер.

Мы со Стиоррой уставились на нее.

– Умер… – начал было я.

– Предполагается, что об этом никто не знает, – прощебетала Эльфинн. – Это тайна, но разве можно сохранить тайну во дворце? Мне доложили слуги, а им все известно.

– Сплетни прислуги? – промолвил я. – Они могут быть правдивы.

– Ах, да весь дворец полон священников! – воскликнула девушка. – Всю ночь народ расхаживал туда-сюда, хлопая дверями, и молитвы бубнили без конца. Думаю, что слух верный.

В ее голосе не чувствовалось ни капли печали.

– Мне жаль, – сказал я.

– Чего?

– Что твой отец умер, – неуклюже пояснил я.

– Наверное, мне положено горевать, но он никогда не любил меня, а я его. – Эльфинн посмотрела на Стиорру и улыбнулась. А я подумал: мне известно теперь, что между ними общего – плохие отцы. Потом она продолжила: – А еще он был вредный, даже вреднее матери! И я не хотела замуж за Эрдвульфа. Поэтому хоть я и должна плакать, но не плачу.

– Так вот почему они держали его смерть в тайне – чтобы выдать тебя за Эрдвульфа, а уже после сообщить всем, – пробормотал я.

– Но теперь они ничего не могут, правда, дядя? – радостно спросила девушка.

И могут, и сделают, потому как без нее Эрдвульф – пустое место, а с ней наследует власть тестя и станет представителем Этельхельма в Мерсии.

Поэтому ему обязательно надо найти свою невесту. Оглядываясь, я видел пустую дорогу, но это ничего не значило. Погоня будет.

Дождь лил и лил. Гроза и порывистый ветер ушли прочь, но дождь не сдавался. Казалось невероятным, что небо может содержать столько влаги. Словно океаны богов пролились на нас устойчивым, бесконечным, проникающим до костей потоком и продолжали мочить нас, пока мы взбирались на крутые отроги холмов. Достигнув вершины, мы свернули на север, следуя тропе, проложенной овцами поперек волнистых склонов. Дозорные со стен Глевекестра увидят, что мы уходим на восток, в сторону Сирренкастра, и я надеялся, что Эрдвульф решит, что мы направились именно туда. Однако теперь мы сошли с римской дороги, перебрались через холмы и свернули на путь, ведущий к Аленкастру.

Дорога была скользкой, но сильной грязи мы не встречали до тех пор, пока не спустились в широкую долину Эвесхомм. Вот тут колеи стали глубокими и труднопроходимыми. Один христианский священник поведал мне как-то, что Адам и Ева жили в этой просторной, плодородной равнине и что именно в этом Эдеме в наш мир проник грех. Тот малый проповедовал как сумасшедший: махал руками, брызгал слюной, обводил храм горящим взором. «Женщина! – изрыгал он. – Через нее пришел на землю грех! Это женщина испортила рай Божий! Женщина принесла зло!»

Я тогда был молод, слишком молод, чтоб понять, что за чушь он несет. Кстати, отец Беокка сказал, что настоящий Эдем расположен далеко-далеко на восходе, в стране, оберегаемой ангелами и укрытой золотыми туманами, тогда как Эвесхомм, по его словам, был назван в честь свинопаса, который разговаривал с Девой Марией, пока его стадо рылось под корнями вязов.

– О чем они говорили? – спросил я тогда.

– О милости Божьей, полагаю, – ответил отец Беокка.

– Интересно.

– Вот именно, Утред, вот именно! – твердил священник. – С тех пор мужчины и женщины идут в Эвесхомм в надежде увидеть Богородицу.

– И видят?

– Я молюсь об этом. – Ответ прозвучал как-то расплывчато.

– А ты там был? – допытывался я, и он кивнул, но несколько неохотно. – И ты ее видел?

– Увы, нет.

– Быть может, тебе больше повезло бы, захвати ты с собой пару свиней?

– Свиней? – Священник озадачился.

– Вдруг она любит сало?

– Это не смешно, – отрезал священник.

Бедный отец Беокка, ныне уже почивший.

Признаков погони не наблюдалось, но я знал, что она будет. Эрдвульфу требовалось как можно скорее разыскать Эльфинн, затащить ее в церковь и обвенчаться с ней – только тогда он сможет придать хоть подобие законности своих притязаний на наследство ее отца. Едва ли таны Мерсии покорно воспримут эти претензии. Они сочтут его выскочкой, но, уложив в постель дочь Этельреда и опираясь на полки Уэссекса, он заставит их смириться со своей властью. А если Эльфинн нет? Без Эльфинн он окажется жалким узурпатором. Я подумывал найти в этой омытой дождем долине какого-нибудь попа, чтобы тот поженил Эльфинн с моим сыном, потом подождать, пока Утред заведет ее в ближайшую лачугу и довершит обряд. Я крепко подумывал на этот счет, но мысли о погоне заставляли торопиться.

Речки, через которые мы перебирались, вспухли от ливня, вышли из берегов и стали глубокими в местах бродов. Нам часто встречались усадьбы, потому как земля тут была жирной и плодородной. Деревни выглядели крупными и зажиточными. Наша победа над данами при Теотанхеле породила у местного люда ощущение безопасности: строились без частоколов и не мелочась. Новые амбары были размером с церковь, а церкви хвастали высокой кровлей из свежей соломы. Нам встречались богатые сады и обширные луга. Добрая земля, но низинная – поднявшаяся вода уже заливала пастбища, и поверхность ее рябила от упрямого дождя. Мы замерзли, устали, промокли. Нас так и подмывало остановиться в одной из больших усадеб, мимо которых мы ехали, обсушиться и обогреться у очага, но я не смел терять время.

До цели мы добрались в сумерках, вскоре после того, как селения достиг Осферт с толпой наших домочадцев. Впрочем, велика честь для Аленкастра именовать его селением. Он был построен там, где сливались две реки и пересекались две дороги и где римляне возвели два форта. Древнейший из них, земляные валы которого теперь поросли ежевикой, располагался на холме к югу от рек, тогда как новый построили на месте их слияния, и именно там нас ждал Осферт. Сразу за осевшими стенами укрепления располагалось несколько лачуг, а также господский дом, амбар и с полдюжины стойл для скота. Дом некогда принадлежал дану, погибшему при Теотанхеле, а ныне был изъят Этельредом и передан в дар Церкви.

– Епископ Вульфхерд молится, чтобы здесь вырос монастырь, – сообщил мне здешний управляющий.