Лишь в коридоре, когда мы несли еду в столовую, Элайна нарушила молчание:

– Неста сказала, что не хочет праздновать с нами.

– Ее право, – ответила я, хотя слова Элайны легли камнем на душе.

– Она говорила, что вообще не хочет приходить сюда. Ни на праздник, ни в другие дни.

Я остановилась. Глаза Элайны были полны страха и душевной боли.

– А она назвала причину?

– Нет. – Я увидела, что Элайна разгневана. Такое случалось с ней крайне редко. – Неста сказала: «У вас своя жизнь, у меня – своя».

Я бы не удивилась, скажи это Неста мне. Но Элайне?

На блюде, которое я несла, лежали куски соблазнительно пахнущей жареной курятины, приправленной шалфеем и лимоном.

– Я поговорю с Нестой.

– Не надо, – резко ответила Элайна и пошла дальше.

На ее блюде высилась горка жареных картофелин, пересыпанных веточками розмарина. Поднимающийся пар напоминал тени Азриеля, которые словно гладили плечи и руки Элайны.

– Она не станет тебя слушать.

Еще как станет!

– А ты? – вдруг спросила я Элайну. – У тебя все хорошо?

Элайна обернулась. Мы дошли до передней и свернули налево, к столовой. Едва до гостиной донеслись ароматы еды, все разговоры стихли.

– А с чего бы было плохо? – вопросом ответила она и улыбнулась.

Видела я эти улыбки, в том числе и у себя на лице.

Все спешили из гостиной в столовую. Кассиан поцеловал Элайну в щеку, после чего приподнял ее вместе с блюдом, освобождая себе проход к столу. Амрена, шедшая следом, ограничилась приветственным кивком. Рубиновое ожерелье Амрены вспыхивало, ловя лучи крошечных шариков фэйского света, притаившихся в гирляндах передней. Мор шумно расцеловала Элайну в обе щеки. Пока мы несли еду, Нуала и Серридвена перебросили все остальное на стол. Кассиан тут же потянулся к тарелкам. Риз покачал головой, затем улыбнулся Элайне. Поскольку она жила с нами, он посчитал это достаточным приветствием. Риз уселся справа от Кассиана.

Последним из гостиной вышел Азриель с бокалом вина в руке. Его крылья были плотно сложены, позволяя лицезреть простой, но изящный черный камзол и такие же штаны.

Я не столько увидела, сколько почувствовала напряжение сестры. У Элайны дрогнуло горло.

– Ты ждешь, когда курятина остынет? – спросил меня из-за стола Кассиан.

Я хмуро подошла к столу, поставив блюдо перед самым его носом.

– Нет, Кассиан. Я предварительно плюнула туда и ждала, пока слюна впитается, – сказала я, учтиво улыбнувшись.

– Это только добавит вкуса, – подхватил Кассиан, улыбаясь в ответ.

Риз хмыкнул, приложившись к бокалу.

Я уселась между Амреной и Мор. А Элайна наконец поздоровалась с Азриелем.

Аз молча шагнул к ней. Мор насторожилась. Но Азриель лишь взял из рук Элайны тяжелое блюдо и мягким, как ночь, голосом произнес:

– Садись. Я сам поставлю.

Руки Элайны застыли в воздухе, будто все еще удерживали призрак блюда. Наконец Элайна опустила их и вдруг вспомнила, что не сняла фартук.

– Я сейчас, – пробормотала она и выпорхнула в коридор раньше, чем я успела сказать, что у нас можно спокойно садиться за стол и в фартуке, припорошенном мукой.

Азриель поставил блюдо на середину стола. Кассиан потянулся к жареным картофелинам. Его рука почти схватила широкую раздаточную ложку и… замерла. Пальцы Азриеля, покрытые шрамами, обхватили его запястье.

– Обожди, – потребовал Азриель.

Мор смотрела на них, разинув рот. Удивительно, как оттуда не выпали зеленые фасолины. Амрена лишь усмехалась, держа бокал у самых губ.

– Чего ждать? – не понял Кассиан. – Подливы?

– Ждать, пока за стол сядут все. Тогда и будешь лопать, – ответил Азриель, не разжимая пальцев.

– Хрюшка, – добавила Мор.

Кассиан выразительно посмотрел на ее тарелку, где, помимо зеленых бобов, лежали ломтик курятины, хлеб и ветчина. Все – наполовину съеденное. Но он больше не пытался дотянуться до ложки.

– Вот уж не знал, Аз, что ты такой ревнитель хороших манер.

Азриель молча отпустил его руку и уставился в бокал.

В столовую впорхнула Элайна. Она не только сняла фартук, но и успела аккуратно заплести косу.

– Не надо было меня дожидаться, – сказала она, усаживаясь во главе стола.

Кассиан сердито зыркнул на Азриеля. Тот проигнорировал его взгляд. И все же Кассиан дождался, пока Элайна наполнит тарелку. Его примеру последовали и остальные.

«Что все это значит?» – спросила я по связующей нити, перехватив взгляд Риза.

«Кассиан тут совершенно ни при чем», – ответил он, быстро и умело разрезая сочный кусок ветчины.

«Тогда почему…»

Риз отправил ломтик в рот, махнув мне, чтобы не забывала есть: «Скажем, что удар почти достиг цели». Увидев мое смущение, он добавил: «С его матерью обращались не лучшим образом. В душе остались шрамы. Много шрамов».

Я вспомнила, что мать Азриеля была служанкой. Почти рабыней. С его рождением ее положение не стало лучше. Но при чем тут мы? «Не помню, чтобы за столом мы кого-нибудь дожидались. Особенно Кассиан».

«Иногда достаточно мелочи, и… пошло-поехало».

И такой мелочью стал фартук, который Элайна забыла снять. Я едва удержалась, чтобы не взглянуть на «певца теней». «Понимаю», – ответила я Ризу.

Я повернулась к Амрене. На ее тарелке лежало по крошечной порции всех кушаний.

– Все еще привыкаешь к пище?

Амрена ковыряла вилкой кружочки жареной моркови, сдобренной медом.

– Кровь вкуснее, – проворчала она.

Мор и Кассиан поперхнулись смехом.

– И быстрее переваривается, – тем же тоном добавила Амрена, поднося к ярко-красным губам полоску курятины.

Привыкание к нашей еде давалось Амрене нелегко. Она продвигалась маленькими шажками. Помнится, когда мы вернулись и она впервые отведала чечевичной похлебки, ее выворачивало битый час. Даже проголодавшись, Амрена, не в пример нам, никогда не набрасывалась на еду. Трудно сказать, приходилось ли ей приручать к пище только тело или еще и душу?

– К тому же еда имеет и другие неприятные результаты, – продолжала Амрена, нарезая морковку тонюсенькими кусочками.

Азриель с Кассианом быстро переглянулись и сосредоточились на содержимом тарелок. Оба улыбались.

– Какие результаты? – вдруг спросила Элайна.

– Не отвечай, – пришел на выручку Риз, махнув Амрене вилкой.

Амрена зашипела. Ее волосы качнулись, похожие на черную ртуть, если таковая существовала.