– Это несложно устроить.

Тамлин вновь глухо зарычал. Под костяшками блеснули когти.

– Я не пущу твой сброд на свои земли.

– Мой сброд, как ты их называешь, принял на себя основной удар в войне, где участвовал и ты. И твоя помощь не забыта. Если тебе нужны дозорные, я отряжу воинов.

– Для защиты смертных от нас? – с усмешкой спросил Тамлин.

У меня руки чесались от желания вцепиться ему в горло. Вокруг пальцев уже клубились тени – предвестницы когтей.

Я ненавидел этот кичливый дом. Ненавидел с той самой ночи, когда пролил здесь кровь. Но даже если бы я залил кровью весь Двор весны, это не возместило бы мне потерю. Не воскресило бы мать и сестру, чьи крылья отец Тамлина прибил к стене кабинета как охотничий трофей.

По словам Фейры, Тамлин давным-давно сжег крылья. Это ничего не меняло. Мои близкие погибли не от его рук, однако главным виновником я считал его. Тамлин сообщил отцу и братьям, в каком месте я условился встретиться с матерью и сестрой. Он палец о палец не ударил, чтобы предотвратить расправу.

Мне до сих пор снились отрезанные головы в корзинах. Страх и боль, запечатленные на лицах в последние мгновения жизни. Я видел их всякий раз, глядя на верховного правителя Двора весны… В ту кровавую ночь мы с Тамлином оба лишились отцов и стали верховными правителями своих дворов.

– Да, для защиты смертных от нас, – убийственно спокойным голосом подтвердил я. – И для сохранения мира.

– Какого мира?

Тамлин убрал когти, скрестил руки на груди. Летом, на поле сражения, они были крепче и мускулистее.

– Ничего не изменилось, – продолжал он. – Стена исчезла, а все остальное осталось прежним.

– Нам по силам это изменить. Сделать мир лучше. Единственное – мы должны двигаться в правильном направлении.

– Я не пущу на свои земли ни одного головореза Двора ночи.

Тамлин добился, что подданные его возненавидели. Фейра рассказывала, как он обращался с гвардейцами.

Но слово «головорез» стало последней каплей. Я не хотел, чтобы гнев заслонил мой разум. Тем более при Тамлине.

Я встал. Тамлин не двигался.

– Во всем, что случилось, ты виноват сам, – тихо произнес я.

Гнев, высказанный тихим голосом, задевает сильнее, чем крик. Это я знал с давних пор.

– Ты выиграл. – Тамлин плюнул под ноги и подался вперед. – Ты заполучил свою истинную пару. Неужели тебе этого мало?

– Мало, – ответил я, и мой ответ эхом разнесся по библиотеке. – Ты едва не уничтожил ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами.

Тамлин оскалил зубы. Я оскалил свои, больше не собираясь сдерживаться. Пусть моя магическая сила прогремит по библиотеке, всему особняку и окрестным землям.

– Но Фейра пережила это. Пережила твои издевательства. Но тебе было мало. Ты и дальше хотел ее унижать. Такой способ вернуть любимую женщину еще никогда и никому не помогал.

– Убирайся.

Но я еще не закончил:

– Ты заслуживаешь всего, что выпало на твою долю. Этого жалкого, опустевшего дома, разоренных земель. Мне плевать, что когда-то ты пожертвовал крупицей жизни ради моего спасения. Мне плевать, что ты до сих пор любишь мою истинную пару. Ты считаешь, будто спас ее от правителя Сонного королевства и еще от тысячи врагов. Мне и на это плевать.

Моя речь напоминала холодную реку с плавным течением.

– Надеюсь, остаток дней ты проведешь здесь в запустении и одиночестве. Это куда более справедливое возмездие, чем смерть.

Фейра пришла к такому же заключению. Я согласился с ней, но истинный смысл понял только сейчас.

В зеленых глазах Тамлина появился звериный блеск.

Я был готов к этому. Я даже хотел, чтобы так случилось. Ждал, когда он вскочит с кресла и накинется на меня, выпустив когти.

Кровь гудела в моих жилах. Магическая сила свернулась в тугую пружину.

Наш поединок превратил бы особняк в груды развалин. А потом моими стараниями от обломков камней и деревьев не осталось бы ничего, кроме черной пыли.

Но Тамлин лишь молча смотрел на меня. Потом опустил глаза и повторил:

– Убирайся.

Я моргнул, больше ничем не выказав удивления:

– Что, Тамлин, нет настроения для потасовки?

Он не взглянул на меня, произнеся в третий раз:

– Убирайся.

Он был сломлен. Не внешними силами, а своими действиями и решениями. Но это меня не волновало. Он не заслуживал моей жалости.

Когда я совершил переброс и вокруг заклубился черный ветер, в душе возникло странное ощущение пустоты.

Особняк не окружала магическая защита. Кто угодно мог переместиться сюда или даже явиться и перерезать ему горло во сне.

Тамлин как будто и ждал такого исхода.

Фейру я встретил на улице. Судя по мешкам, она покупала подарки. Я приземлился рядом, потревожив пушистый снег. Она улыбнулась. И словно ударила меня в сердце.

Улыбка погасла, едва Фейра увидела мое лицо. Мы стояли посреди шумной улицы. Забыв об этом, она коснулась моей щеки и спросила:

– Настолько скверно?

Я лишь кивнул, наклоняясь к ней. Слова не выговаривались.

Фейра поцеловала меня в губы. Ощутив тепло ее губ, я понял, что озяб.

– Пойдем домой. Заодно и прогуляешься немного, – сказала она, беря меня под руку.

Я взял у нее часть мешков, и мы пошли. Пересекли мост, под которым поблескивали отчаянно холодные воды Сидры, затем двинулись вверх по крутым холмам. На ходу я рассказал ей о встрече с Тамлином, не утаив ни одного слова.

– Если вспомнить твои отчаянные словесные перепалки с Кассианом, должна сказать, что ты проявил похвальное терпение, – сказала она, выслушав мой рассказ.

– Мне не понадобилось сыпать ругательствами, – усмехнулся я.

Фейра задумалась, потом спросила:

– Что заставило тебя отправиться к Тамлину? Беспокойство о границе или желание высказать все это ему в лицо?

– То и другое, – ответил я, поскольку не мог ей врать. – Возможно, еще и желание его убить.

В глазах Фейры вспыхнула тревога.

– Откуда в тебе такое?

Я и сам не знал.

– Понимаешь… – начал я и осекся.

Фейра крепче взяла меня под руку. Ее лицо было открытым, понимающим.

– Все, что ты сказал… было правильным.

Ни осуждения, ни капельки гнева. Это лишь чуть-чуть заполнило пустоту в душе.

– Мне следовало вести себя достойнее. Быть выше, чем он.

– Ты и так постоянно ведешь себя достойнее и бываешь выше очень и очень многих. Можно же допустить маленькую слабину.