— Я больше не нуждаюсь в доверенности, — просто сказала она. — Но все равно спасибо за предупреждение.

— Подумай о своей скандальной известности и своем безнравственном поведении, — продолжил Брэдфорд. Его ледяной взгляд стал подобен острому клинку, но Ларисса запретила себе на него реагировать. — Ты ни для чего не годишься. Тем более для того, чтобы занимать место в совете директоров.

Он думал, что победил. Она читала это в его глазах.

— Как ты только можешь обвинять меня в безнравственности, когда сам недавно попросил меня довести следующую попытку суицида до конца, чтобы не создавать тебе лишних проблем?

Поняв, что попала в точку, она торжествующе улыбнулась.

— Подпиши чертовы бумаги, — процедил он сквозь зубы, забыв о присутствии других членов правления. Очевидно, ей удалось вывести его из себя.

Тогда Ларисса поняла, что у нее хватит сил противостоять своему отцу. Что она вырвалась из цепких когтей прошлого и стоит на пороге будущего, и от нее одной зависит, как все будет складываться дальше.

— Нет, — решительно ответила Ларисса, наслаждаясь этим моментом. Возможно, это было неправильно, но она сделала первый шаг навстречу новой жизни. Она жалела только о том, что Джек не видит ее сейчас. Отложив грустные мысли на потом, она искренне улыбнулась. — Мне жаль, папа, но я этого не сделаю.

Еще один вечер. Еще один прием.

Стоя вместе со своим дедом на хорошо освещенной открытой террасе музея города Нью-Йорк на Пятой авеню, Джек изо всех старался скрывать свою скуку. На другой стороне улицы простирался Центральный парк, темный и манящий. Терраса достаточно хорошо обогревалась, чтобы женщины могли демонстрировать свои декольте и обнаженные руки. Все вокруг только и говорили, что о великолепном празднике, который устроила несравненная Маделейн Доремус Уолдорф, но Джек мог думать только о Лариссе Уитни.

Он знал, что она сейчас здесь, но еще не видел ее. Его сводило с ума то, что позавчера он ушел, когда она спала. Он до сих пор не мог понять, почему это сделал. Он запросто мог бы остаться, несмотря на ее слова. Он очень хотел остаться.

Кажется, он пропал.

— Не понимаю, каким образом, держа гостей на морозе, она сможет собрать средства для своего благотворительного фонда, — пробурчал его дедушка. — Гораздо более вероятно, что все мы за болеем из-за переохлаждения.

Затем он начал ругать женскую глупость, но Джек его не слушал. Он думал о своих чувствах к самой неподходящей для него женщине. Он игнорировал их довольно долго. Пять лет, если быть точным. Так же как сейчас игнорирует своего отца, который футах в тридцати от него воркует со своей юной женой.

— Счастливого тебе Рождества, дедушка, — пробормотал Джек. Это прозвучало неискренне. Пожилой мужчина пронзил его взглядом умных голубых глаз, так похожих на глаза матери Джека.

— Я был бы гораздо счастливее, если бы мог спокойно умереть, зная, что династия Эндикоттов не оборвется на тебе, — сказал он, сдвинув брови. — Но, очевидно, что ты предпочитаешь оскорблять всех потенциальных невест в городе, нежели выполнять свои обязательства перед семьей.

Джек поджал губы и покачал головой. Ему наскучил этот разговор.

Неожиданно краем глаза он заметил Лариссу. Она вышла из массивной двери здания и остановилась рядом с группой молодых наследниц, занимающихся благотворительностью. Они о чем-то оживленно разговаривали, и Ларисса присоединилась к их беседе. С ними она держалась легко и непринужденно. Прежняя скандальная Ларисса, несомненно, надела бы для такого события что-нибудь вызывающее, но ее, похоже, больше не существовало.

Эта Ларисса была ослепительна. Ему казалось, что она способна осветить всю Пятую авеню и Центральный парк. На ней было шикарное платье цвета фуксии с облегающим корсажем и струящимся подолом и украшения с бриллиантами. В руке она держала маленький клатч.

При виде ее его сердце учащенно забилось. Похоже, он действительно пропал.

«Эта Ларисса претендует на свое законное место в мире, к которому принадлежит», — подумал Джек со смесью гордости и тревоги. Почему-то он думал, что уже потерял ее.

— Эта? — Вперив безжалостный взгляд в Лариссу, его дед демонстративно фыркнул. — Нет, сэр. У нее на лбу написано, что с ней хлопот не оберешься. Она с самого рождения только и делала, что причиняла неприятности своей семье.

— Ты совсем ее не знаешь, дедушка, — услышал Джек собственный резкий голос. — Ты не знаешь, что ей пришлось пережить. Прояви к ней хоть немного сострадания.

— Я знаю, какие проблемы она создает, — возразил пожилой мужчина, прищурившись. — Она такая же, как твой отец. Те же поступки, то же отсутствие морали. Я бы посоветовал тебе увлечься кем-нибудь другим, молодой человек.

Внутри у Джека словно что-то переключилось. На мгновение он потерял способность соображать, затем его разум прояснился. Отведя взгляд от своего мрачного деда, он начал искать им в толпе Лариссу. В конце концов он увидел ее танцующей с Чипом Ван Хаузеном. Было видно, что ей это не по душе, но она продолжала натянуто улыбаться, чтобы не привлекать к себе внимание окружающих.

Он больше не мог этого выносить.

— Достаточно. — Его голос был тихим, но в нем слышалась непреклонность.

Посмотрев на удивленное лицо своего деда, Джек почувствовал, как все то, что мучило его много лет, превратилось в пыль. Его сожаления о том, что его мать так и не узнала, что ее вера в него не была напрасной. Что он сын своего отца. Что ему никогда не заслужить одобрение своего деда.

— Что ты сказал? — произнес Эндикотт-старший, пристально глядя на него. Джек не сомневался, что тот прекрасно его слышал.

— Мне жаль, дедушка, — сказал он. Ему действительно было жаль разочаровывать старика, но он был полон новой решимости, которая побуждала его к действию. — Я сожалею, что не смог стать таким, каким ты хотел меня видеть. Что я ничего не могу сделать, чтобы изменить мои чувства к тебе. Я смотрю на своего отца и понимаю, что не могу тебя винить. — Он вспомнил слова, которые Ларисса сказала ему на улице у другого музея, и покачал головой. — Но я больше не могу искупать свою вину. И не хочу.

— Из-за нее? — недоверчиво спросил пожилой мужчина. — Из-за дрянной девчонки Уитни? Зачем тебе этот ходячий источник неприятностей?

— То, чего я хочу, касается только меня, — ответил Джек тоном, не терпящим возражений. — Я всю свою жизнь относился к тебе с преданностью и уважением, но взамен не получал ничего. Рядом с тобой я всегда чувствую себя провинившимся школьником и очень от этого устал. — Он покачал головой. — Все. С меня достаточно.

— Джек… — начал его дед, снова нахмурившись.

— Мне жаль, что ты меня ненавидишь, — сказал он, поймав взгляд старика. — Правда, жаль, но я так больше не могу. Мне надоело лезть из кожи вон, пытаясь что-то тебе доказать. Я будущее семьи Эндикотт, нравится тебе это или нет. Так что тебе придется мне довериться.