– Ты не можешь ее выкинуть на улицу! Ну, посмотри на нее!

– Кто сказал, что не могу?

– Ты видел, какая там погода? Дождь льет как из ведра! – округлила свои испуганные глаза Рыбкина, подлетая и захлопывая дверь. Подпирая ее своей симпатичной задницей, воинственно складывая руки на груди.

– Твою... – выругался я, – Влада! Это собака! – прорычал, помахивая скулящей псиной у девчонки перед носом. – Какого черта она вообще делает в моей квартире?!

– Я ее нашла.

– Да что ты говоришь, а я думал, украла.

Девчонка насупилась.

– Отдай мне ее сюда! – выхватила у меня из рук оскалившуюся в мою сторону псину, которая чудесным образом в руках этой рыжей беды затихла. Да еще и жалобно так заскулила, аж зубы, блин, свело! Тоже мне, еще одна “актриса”. Они с Рыбкиной даже похожи чем-то.

– Убери ее отсюда. Немедленно. Собаке не место в моем доме. Ты видела, что она сотворила с диваном?

– Нет.

– Иди полюбуйся. Выставлю тебе счет.

Рыбкина поджала губы и прижала животное к себе как родное дитя.

– Я не могу ее отпустить на улицу. Нужно найти ее хозяев, наверняка она потерялась. Я посмотрела, это дорогая порода! Таких просто так на улицу не выбрасывают!

– Ты не можешь отпустить, но какого лешего ты притащила ее именно в мою, – делаю упор на последнем слове, – квартиру?! У тебя есть своя. Вот и выметайтесь обе отсюда! – рыкнул я, понимая, что медленно, но верно взгляд Рыбкиной, полный мольбы, побеждает, и я начинаю “сдавать позиции”, а злость на нее отступать. И это бесит еще больше, чем присутствие животного в моей стерильной квартире!

Терпеть не могу хаос! А Рыбкина и это мохнатое черно-белое чудовище размером с кошку, по ошибке именуемое собакой, – синонимы хаоса.

– Я хотела пойти домой… – начала девчонка, думая губы.

– И что же тебе помешало? Еще не все мне вытрепала нервы?

– Купила продукты, чтобы приготовить оладушки, а тут  Кася, – прикусила губу Влада, – у меня в квартире печка старенькая, а у тебя хорошая. А Касю одну не хотела оставлять, вдруг она напугалась бы… – протараторила рыжеволосая егоза, вмиг теряя всю свою спесь.

Я растерянно уставился на милые пунцовые щеки. Вот и обматерить ее охото, и обнять. Что с этим делать? Самое правильное – выставить вон. Но рука не поднимется. Эти зеленые глаза того и гляди сейчас тут водопад из слез устроят. Даже ушастый монстр по имени Кася притихла.

– Оладьи она готовить собралась, – прошипел я, поджимая губы, отводя взгляд.

Я с ней чокнусь. Еще немного, и уеду с санитарами в ближайшую психушку в смирительной рубашке.

– Пять минут, Паша. Я достряпаю и заберу ее с собой. А лучше… м-м-м, помоги мне ее пристроить в добрые руки?

– Чего? – удивленно заломил я бровь, уставившись на Рыбкину.

Влада

Паша не согласился.

Выдал жесткое:

– Забудь.

И ушел в свою спальню, больше не сказав ни слова. Мою просьбу достряпать оладьи он тоже, кстати, проигнорировал.

Так что я еще какое-то время топталась у порога с Касей в руках, машинально поглаживая мягкую шелковую шерстку, размышляя: то ли мне сматываться к себе, то ли мне дали на готовку тут зеленый свет.

Сомнения развеял сам Жаров, появившись из спальни уже наконец-то одетый (его голого торса я сегодня насмотрелась сполна, до сих пор от смущения полыхало все вплоть до кончиков волос). И спросил:

– Чего мнешься у дверей? Кто-то хотел оладьи приготовить, разве нет?

Я кивнула.

Второй раз повторять мне не надо было, и я помчалась обратно на кухню. Отпустила Касю у своих ног, приказав проказнице сидеть рядом. С удовольствием отметила, что она и не собиралась противиться. Улеглась, положив морду на лапы, и задремала. А я вернулась к тому, с чего, собственно, все и началось.

Паша скрылся в своем кабинете. Я облегченно выдохнула и только продолжила готовку, но… он вернулся. На мой удивленный взгляд бросил:

– Не смотри  на меня так. Я не доверяю этой псине. Ремонта мне в квартире еще не хватало.

И уселся с ноутбуком за барную стойку.

Кася на “псину” огрызнулась, рыкнув в сторону дяди Паши, а тот в свою очередь испепелил ее взглядом.

М-да, огонь парочка. Чувствую, мой план: попытаться подкатить к надзирателю с просьбой помочь пристроить Касю, задобрив вкусным завтраком, – стремительно летит в тартарары. Я снова услышу однозначное и решительное “забудь”.

Эх…

В присутствии Жарова хозяйничать на его кухне крайне неловко. Тем более в свете утренних событий. Но делать нечего. Зато его “надзор” вдвое ускоряет процесс готовки, и уже через полчаса на широком блюде лежат с пылу с жару, золотистые, пышные, вкуснейшие оладушки, от запаха которых мой желудок жалобно булькнул.

Вроде как предполагалось, что я приготовлю и исчезну, но… это же я! А я, как нам известно, лишний раз чувством совести не страдаю. И лимит моей скромности на сегодня уже исчерпан. А еще, ко всему прочему, моя жажды еды побеждает страх перед Жаровым. Поэтому я наливаю чашку крепкого кофе усердно стучащему по клавиатуре Паше и кружку черного чая с молоком себе. А потом, довольная собой, выставляю к оладьям на стол купленный мною клубничный джем со сметанкой и усаживаюсь напротив мужчины, хватая с тарелки свой кулинарный шедевр. Паша, к слову, никак это не комментирует и, судя по всему, выгонять меня из-за стола не собирается.

Ну и ладненько!

Ну и хорошо!

Сейчас он поест и подобреет, и я рискну еще разок пристать к нему с невинной просьбой о помощи мне с проснувшейся и гуляющей по кухне Касей. Главное, чтобы   пес-проказник не надумал еще обо что-нибудь поточить когти или размять пасть.

Едим мы молча. Каждый думает о своем. Дракон Паша, судя по всему, о работе, а я о том, как бы помягче “подкатить” с вопросом. Пока хозяин квартиры первый не нарушает тишину, установившуюся на кухне:

– Вкусно.

– Правда? – в неверии переспрашиваю я, вскидывая взгляд с кружки чая на мужчину.

Похвала от Жарова неожиданно теплом разливается в груди. Даже улыбка на губы наползает. И щеки, похоже, снова раскраснелись. Ой, чего же я так неловко себя чувствую? Мне категорически не нравится такая Влада и такая реакция тела на простую вежливость!

– Правда. И рыба у тебя вчера вышла отменная.