— Вы больше остальных соответствуете предыдущим жертвам. Вы богаты и родственников у вас, как таковых, нет.

— Ну у меня есть отец, — похвалился толстяк.

— Не будем врать, вы давно с ним не общались, мистер Дроглэр.

— Кстати, да, — Уинстон опять закашлял. — Нужно будет навестить старика. Эй, у этого ж был роман с какой-то молодой стервой, — Дроглэр опять указал на Кросби. — Значит близкие у него есть и убийца его не тронет.

— У нас с ней не срослось, — немного подождав, ответил Джонатан, совершенно спокойно.

— А что это за маньяки-то пошли? С принципами. Выбирают, кого убить, чтоб, не дай Бог, не ранить близких что ли?

— Именно так, мистер Дроглэр, — тут же ответил инспектор, которому поднадоели вопросы толстяка.

— Эх, ладно. Делайте, что хотите. Раз уж это для нашей безопасности. А теперь я, пожалуй, пойду, — Уинстон встал и удалился, хлопнув дверью ещё громче, чем Уильям.

Кросби не уходил. Он сидел и пилил взглядом Артура.

— Могу я поинтересоваться, почему вы вели себя с ним, прошу прощения, как тряпка? — спросил он, собрав пальцы в замок.

— Деньги. Деньги этого человека, а вернее его отца могут многое. В том числе и лишить меня работы. А могу теперь я поинтересоваться? Вы ведь росли с ним, так откуда его папаша заимел такое состояние?

– “Бескрылые стервятники”, — коротко пояснил Джонатан. — Сейчас от этой банды почти ничего не осталось — спасибо убийце. Но вот раньше эта группировка была богатейшей. Отец этого ублюдка вступил в шайку, поднялся по карьерной лестнице, заработал деньжат на грабежах, а после покинул “Стервятников”. Теперь он “честный инвестор”. Старость не позволяет тратить деньги куда попало, поэтому почти все они идут на благосостояние его сыночка. Кстати, раз уж убийства продолжились, то не оставьте без внимания мои слова в музее. Я всё ещё думаю, что Дроглэр причастен к преступлениям. Вы ведь проводили расследование, может быть нашли что-нибудь против него?

— Ну вообще, да. Нашли. Но мы не можем быть уверены, что это он. Сами понимаете, в его случае мы не имеем права на ошибку.

— В любом случае, идея с охраной отличная. Уж не знаю, спасаете ли вы нас от убийцы, или его самого от новых убийств. И тот, и другой варианты вполне меня устраивают.

Немного помолчав, Артур спросил.

— А вы ведь не будете против, если вас два месяца поохраняют?

Джонатан улыбнулся.

— Разумеется нет. Мне всё равно, что за моими делами следят. Мне нечего скрывать, в отличие от Уинстона.

11.

Злой Уильям вернулся домой. Мисс Толмен уехала к сестре в Оксфорд, значит, оставшись один, он мог вдоволь накричаться на своего начальника за его непристойное поведение. Не прошло и пары минут крика и швыряния газет, как за окном повалил снег. Начался настоящий снегопад, он заслонял собой весь обзор и заставлял любоваться только собой. Уильям любил такую погоду. Для полного комфорта не хватало темноты на улице и потрескивания камина. Вскоре и стемнело, и камин затрещал. Всё это напомнило парню его детство, когда в городе бушевала зима, а он, укутавшись в одеяло слушал сказки своей мамы. Тогда он ещё не знал, куда жизнь забросит его, и как подло ему придётся поступить, чтобы осуществить мечту. Когда его мысли окутали нежелательные воспоминания, он взял недавно купленный журнал о “Титанике”. Его никогда не интересовали корабли, хоть он и вырос у моря, однако парень искренне увлёкся этим судном и даже захотел если не поплавать на нём, то хотя бы побывать на его отплытии.

Как вдруг… в дверь на первом этаже постучали. Настойчиво. Уильям не любил такие моменты, но делать было нечего, во всём левом крыле дома — в дверь которого, собственно, и стучали — не было никого. Хлоя до сих пор не пришла после пьянки, которую она назвала “экзаменом в университете”. Уильям спустился на первый этаж и посмотрел в окошко у двери. На улице стояла девушка немногим старше его самого на вид. Она одета удивительно легко для такой погоды. За два с половиной месяца в Лондоне он видел многих девушек и женщин. Но все они казались такими недоделанными. Чего-то во всех них не хватало. Большинство из встреченных им дам были из Уайтчепела, что автоматически делало их не слишком привлекательными. Леди из Большого Лондона были чересчур надменными. Девушка за дверью выделялась среди остальных. Было в ней что-то живое, но не столь простое. Прямые каштановые волосы, миниатюрный нос, испуганные глаза. Уильям наконец открыл дверь.

— Добрый вечер. Что вы хотели? — выпрямившись, спросил он.

— Мой муж… он… выгнал меня, а тут метель. Мне так холодно. Я… даже не знаю куда мне идти, — тараторила она, запинаясь.

— Не стойте, входите. Там что-нибудь придумаем, — полицейским широким жестом пригласил девушку в дом.

Она вошла, чуть-чуть успокоившись.

— Давайте поднимемся ко мне на второй этаж. Вы согреетесь и всё мне расскажете, — Уильям старался говорить, как можно ниже.

Поднялись быстро и молча. Девушка прильнула к камину. Снежные шапки, падающие с её плеч, с треском разбивались о горячие прутья.

— Я даже не знаю, что бы делала, если не вы, — говорила она, поднося бледные ладони с тонкими пальчиками к пламени.

— Успокойтесь. Рассказывайте.

Её всё ещё обеспокоенные глаза не позволяли ему оторваться от них. Такие голубые и блестящие, словно топазы. Они не были столь большими, но казались огромными за счёт неестественного цвета, незаметно переходящего в белок. Всё в её лице виделось Уильяму ровным и точным, таким правильным и аккуратным.

— Мой муж вернулся с работы и непонятно от чего начал кричать на меня…

— Подождите. Могу ли я узнать ваше имя?

Она подняла топазы прямо на него.

— Я Анна Брэдли.

— Уильям Осмонд. Приятно, — невольная улыбка расползлась на его лице.

— Взаимно, — она тоже улыбнулась, а топазы блеснули. — Я, наверное, продолжу. Муж начал кричать, я испугалась, что он изобьёт меня, такое уже бывало, и выбежала из дома. На улице уже тогда было холодно, но я не ожидала, что в начале ноября начнётся снежная буря. Тогда я стала стучаться к людям. Никто не открывал. Только вы.

— А где ваш дом?

— В Уайтчепеле. Тут недалеко.

— Разумеется, где же ещё, — прошептал Уильям. — Так, я работаю в полиции, сейчас мы пойдём и арестуем этого нахала.

— Не нужно. Правда. На самом деле, он хороший человек, никому, ну кроме меня, ничего плохого не сделал. Он и так сводит концы с концами. Я боюсь за него. Все эти убийства. Что если и его тоже…

— Не переживайте,