– Прекрасные швейцарские часы с пятью чистыми бриллиантами. Отличный экземпляр, сударь! Вы вторых таких во всей России не сыщите, не то, что в Екатеринбурге!

Часики и правда оказались более чем неплохи. Лизе понравятся. Алекс уж хотел было величественно кивнуть да попросить подобрать к ним коробку… но тут вспомнил, что с наличностью у него не то чтоб очень хорошо. А с банковским счетом дела обстояли и того хуже.

Снова мучительно заныла больная рука, и Алекс даже чуть ссутулился, до крайности смущенный. Очевидным стало, что он не может позволить себе эти часы. Позже, когда появится возможность, он скупит для Лизы хоть половину этой лавки! Все, что душа ее пожелает. Позже…

В ювелирных украшениях Алекс был знатоком и ценителем. Милли обожала золото. В лучшие годы они посещали подобные лавки почти что каждую неделю. Поневоле начнешь отличать истинные сокровища от безделушек.

Сколько ж всего он дарил Милли… Нет, Алекс не жалел о подарках и потраченных деньгах. Но все же испытывал досаду оттого, что невесту свою он едва ли сможет так баловать. В то время как Лиза этого достойна – куда более достойна, чем Милли.

Тем временем ювелир снова как будто прочел все мысли Алекса. Во взгляде за толстым стеклом монокля мелькнула надменность, он вскинул подбородок, и даже как будто ростом сделался повыше.

– Так вы будете покупать часы, сударь? – важно поинтересовался он.

– Я… все-таки не уверен насчет часов. Пожалуй, еще осмотрюсь, ежели вы не против.

– Осматривайтесь… – Ювелир позволил себе нахмурить брови и, более не обращая внимания на Алекса, занялся своими делами.

Теперь бы ненавязчиво вернуться к дверям, да выбраться наружу… но что-то заставило Алекса остановиться у соседней витрины.

– Скажите-ка, любезный, а гребни дамские, заколки вы продаете?

– У нас самый большой выбор в городе, мы все продаем, – отозвался ювелир, хоть и без былого интереса. – Что-то конкретное интересует?

– Да. Гребень золотой, очень тонкой работы с зелеными, красными, синими камнями и изображением жар-птицы. Бывают у вас подобные?

– Жар-птицы? Нет, пожалуй, с птицами гребней у нас нет. Но есть с рыбками. – Ювелир невесомо окинул Алекса взглядом, снова прикидывая его платежеспособность, и, извиняясь, договорил: – правда, они парные. Вам придется купить две заколки.

– Парные? – переспросил Алекс.

И что-то в его голове будто щелкнуло.

Насколько знал о дамских гребнях да заколках, они и правда частенько бывали парными. Совершенно одинаковыми, разве что голова у птички или рыбки смотрела в иную сторону. Однако у Маши Титовой была одна заколка! С птицей, глядящей влево. Что, если где-то есть вторая?

И вопрос о том, кто подарил бедной учительнице такое украшение, заиграл новыми красками. Отчего они с Кошкиным решили, что даритель – непременно мужчина? Сама Маша позволить себе такую заколку, конечно, не могла… зато могла Лиза Кулагина.

Как отделался от ювелира, Алекс даже не помнил: ноги скорее несли его в дедов особняк. А когда в гостиной он столкнулся с матушкой, план сложился окончательно.

– Алекс, милый, ты сегодня что-то совсем поздно, – упрекнула матушка, наряженная не по-домашнему, а для выхода. – И до сих пор не одет! Мы же опоздаем!

Того, что сын отсутствовал двое суток, она, кажется, не заметила.

– Мы приглашены к Кулагиным? – уточнил Алекс.

– А я тебе не говорила? Непременно собирайся – да поскорее!

Алекс кивнул: все складывалось лучшим образом. Он изобразил на лице извинение и предложил:

– Не смею вас задерживать: езжайте вперед, матушка. Я буду чуть позже. Скажите Кулагиным, что я с поезда – они поймут.

– А ты и правда с поезда? – изумилась та. Но вспомнила: – ах да, ты говорил, что едешь в Пермь – но я была уверена, мой милый, что ты вернулся еще вчера. А впрочем, как скажешь. Не задерживайся, умоляю! Лизонька тебя ждет.

А после матушка в облаке мехов, перьев и французских духов выпорхнула из дома.

Алекс же наряжаться к вечеру не спешил. Он наскоро умылся, переоделся из одного дорожного костюма в другой дорожный костюм – более темный и не стесняющий движений. Трость и головной убор оставил в передней, а сам – через кухню и ход для прислуги выбрался наружу.

* * *

Время уверенно подбиралось к восьми вечера. Стемнело. Снег, к началу марта успевший почернеть, а кое-где и подтаять, позволил Алексу остаться незамеченным, пока он осторожно шел вдоль ограды кулагинского особняка. А после, выбрав время и место, довольно ловко через ту ограду перемахнул. Воровато убедился, что Гимназическая набережная в этот час действительно тиха и пуста – да осторожно, перебегая от одного ствола старых яблонь к другому, начал подбираться к господскому дому.

Особняк Кулагиных был тих и величественен в этот час. Залы первого этажа ярко светились изнутри: сквозь портьеры Алекс даже различал силуэты в столовой и, кажется, слышал матушкин смех. Прислуга суетилась в кухне и людской комнате, изредка выбегал кто-то и во двор с мусором – черная дверь то и дело открывалась, выпуская на мороз клубы пахнущего ужином пара.

Свет наверху не горел нигде.

Высчитав третье слева окно на втором этаже, Алекс долго и придирчиво смотрел на него снизу. Высокая и довольно крепкая яблоня раскинула толстые ветви совсем рядом с домом: ежели поднатужиться, можно было со ствола дотянуться до пожарной лестницы, а далее, пройдясь по каменному выступу, забраться в Лизино окно. Оно даже – как ни странно – казалось распахнутым настежь. Будто нарочно приглашало. И в другой раз Алекс бы попытал удачу. Да только искалеченная рука обязательно подведет в нужный момент: полагаться на нее Алекс не смел.

Отказавшись от плана с деревом, Алекс еще раз обошел дом и теперь приблизился к дверям для прислуги, что вели на кухню да в хозяйственные помещения. Встал в тени за выступом, надеясь, что его не заметят. Осталось дождаться, покуда дверь снова откроется – что и случилось довольно скоро. Мальчишка с кухни выскочил за какой-то надобностью – и Алекс ловко скользнул внутрь дома. Насколько помнил он расположение, где-то здесь начиналась узкая винтовая лестница для прислуги, по которой Алекс осторожно, в полной темноте забрался на второй этаж – и стал искать комнаты Лизы. Выяснил, в конце концов, что то окно, третье слева, и правда принадлежало ей.

В темноте пришлось повозиться. Алекс на ощупь отыскал балдахин, укрывающий ее девичью постельку, дверь в гардеробную, ширму, большое массивное зеркало и столик с дамскими принадлежностями под ним.

Алекса немало насторожило, что на паркете, аккурат под окном, что-то поскрипывает. Как стекло битое. А откинув портьеру, он, к немалому изумлению, обнаружил, что окно не распахнуто – оно разбито…

Впрочем, Алекс тряхнул головой, стараясь на том не застревать. Ну и что, что Лиза разбила окно? С кем не бывает?