Люди умирали десятками. Поэтому, когда его перевели к нам, в Норильлаг, он посчитал это место раем.

Одно радует: опомнилась наша страна, теперь все будет хорошо, теперь заживем, а народ наш умеет прощать и забывать, и это простим и забудем.

Я сейчас поживу немного здесь, напишу письмо матери и Сашке, чтоб знать, куда ехать. Да и тебе пишу письмо по старому адресу в надежде, что даже если ты переехала, то приходишь в свой старый дом узнать, нет ли от меня весточки. Оставляю тебе адрес отца Георгия, с нетерпением буду ждать ответа.

Навсегда твой Грэй.

Глава 14

Жека тоже в деле

От всех этих лагерей и ложных надежд бедного парня Беате хотелось вымыться. У нее такое же чувство вызывал просмотр любимого биатлона в записи, когда уже известен результат и ты знаешь, кто выиграет, а кто придет последним. Но вот на экране мелькают лица с надеждой на победу, самые смелые дают интервью, что они готовы на сто процентов. Журналист, ведущий репортаж, которого Беата, к слову, просто обожала, на втором кругу кричит, срывая свои голосовые связки, спортсмену: «Беги, надеемся на тебя, ты можешь!» Но тебе это все неприятно, и выглядит жалко, ведь ты знаешь, что на третьем рубеже он промахнется три раза и не попадет даже в топ тридцать. Вот и сейчас все эти муси-пуси, все эти объяснения в любви идут в пустоту, в холодную бездну, не ждущую романтичного Грэя, в черную дыру под названием Агния Орлова.

– Жека, привет, – Беата зашла на кухню, где все кипело, бурлило, парило и шкварчало, – мне надо с тобой поговорить.

– Привет, – расплылся в улыбке круглолицый повар, – я не могу, сегодня праздничный ужин, а я ничего не успеваю. Пока ходил за елкой в лес, кучу времени потерял, – сказал он, даже не подумав оторваться от дел.

– Вон, поставь Ритку, дай указания, и пошли, – не терпящим возражения голосом сказала Беата. – Ты слышал, что Агния дала мне все полномочия, так что отказ расценивается как признание вины.

Жека нехотя кивнул и, дав Ритке пару указаний, вышел за Беатой в тот самый узкий коридор, что вел в баню.

– Рассказывай сначала про вчера. Как елка-то загорелась?

– Дак поджег кто-то, – без сомнений сказал Жека, – там и канистра из-под бензина стояла рядом. Облил и поджег.

– Чья канистра, знаешь? – уточнила Беата.

– Так моя, – спокойно ответил Жека, – из гаража. Но он у нас не закрывается, любой мог взять.

– Ты видел кого-нибудь?

– Так и странно, что нет. Я вот думаю: может, это старуха Лоухи балуется, – на полном серьезе сказал Жека, поглядывая на кухню.

– Знаешь что, – сказала Беата, – легче всего спихнуть все на нечисть и бедную сказочную старушку. Там еще не факт, что она злая была, а вы на нее уже всех собак повесили в полном и переносном смысле, – сказала Беата, видя, что делает Жеке больно, напоминая про повешенную Дженни. – Ладно, расскажи подробно, где ты был, куда шел?

– Я на снегоходе ездил к моей бабушке Ваппу, гостинцы отвозил.

– А что так поздно? – засомневалась в его словах Беата.

– Так пока все убрал, сделал заготовки для сегодняшнего ужина, замариновал мясо, вот и получилось. К бабуле моей ехать минут тридцать, ну еще и засиделись мы у нее, – на этих словах Жека смутился, а Беата догадалась.

– Ты ездил к ней узнать, кто убил Дженни?

– Ну да, – махнул головой Жека, – только ничего хорошего из этого не вышло, – вздохнул он.

– Что, духи не знают этого?

– Духи просто кричали бабушке, что будет человеческая смерть, и не отвечали про бога.

– Про кого? – не поняла Беата.

– Ну, Дженни – по-фински значит «бог добрый». Она и правда добрая была, чересчур добрая, вот и подпустила к себе убийцу.

– Хорошо, – согласилась Беата, – духи были заняты более нужным делом и с тобой общаться не захотели. А дальше?

– Когда я подъезжал, то поразился, почему перед крыльцом не горят все фонари, ведь я точно помню, что когда уезжал, то включал их.

– Ну это как раз понятно: наш сценарист сделал это для большего эффекта, – вслух произнесла Беата.

– А в следующую секунду елка вспыхнула, и никого возле нее не было, абсолютно точно никого. Потому как она ярко загорелась сразу вся, и освещение было хорошим. Ну, я поставил снегоход подальше, добежал, в сугроб ее перевернул и засыпал сверху снегом. Уже позже огляделся, вас с Миколой на первом этаже увидел, Эллу с Дуней на втором, и мужики на балконы вышли. Это у Миколы, так как их трое, комната без балкона, но зато самая большая с двумя огромными окнами и диваном, а у остальных маленькие, зато с возможностью подышать.

– Ну и кто там был, на балконах? – уточнила Беата, пытаясь что-то записывать.

– Ну, Макса видел.

– Одет был?

Жека удивился, но, подумав, ответил:

– Да, одет вроде, нет, точно одет. Рядом, на соседнем балконе, стоял Мишель, вот тот был закутан в одеяло.

– Все?

– Нет, еще Марат стоял на балконе, он был в пижаме.

– С чего ты взял, что это пижама?

– А у меня у самого такая, она теплая и удобная, – пояснил Жека.

– Значит, Славу и Мирона ты не видел? – уточнила она.

– Так номера-то у них, как и у вас, на другую сторону. Они могли и не знать, сегодня-то никто не кричал.

– Это ты прав, – сказала Беата, – никто не кричал. Откуда взялась свиная голова, как думаешь?

– А что тут думать? Так из морозильной камеры в подсобке. Я эту голову купил, хотел холодец сварить на Новый год, а какая-то сволочь извела продукт. Все, остались без холодца. Не из курицы же его теперь делать? – резонно спросил Жека, словно Беата могла помочь ему в этом вопросе.

– Это точно, – задумчиво сказала Беата, – из курицы холодец так себе.

– Да вообще беспредел в доме