Он делает знак, что отправление состоится меньше чем через минуту.

– Удачи, Джон. И прежде чем вернуться, подумайте хорошенько над вашим решением все бросить.

– Я уже все обдумал.

Последнюю мысль я посылаю Пенелопе и детям. Мне будет не хватать Сциллы и уже не терпится снова ее увидеть.

Потом я слышу шипение газа с клубничным запахом, его подают через крошечное отверстие прямо над моим лбом. Через десять секунд я тону…

* * *

Я лежу в углу, щекой на холодном кафеле. Поднимаюсь, слегка покачиваясь. Какой-то размытый силуэт становится четче по мере приближения. Я узнаю Элен, ее изящную походку. Она прижимается ко мне, когда я прихожу в себя.

– Рада тебя видеть.

– Я тоже, Элен.

В книгах мы Улисс и Франс, но мы называем друг друга настоящими именами – просто чтобы сохранить хоть какую-то связь с реальностью. Оглядываем друг друга – как двое давних знакомых. Ее волосы чуть больше поседели, появились две-три новые морщинки. Наверно, я знаю ее лучше, чем Пенелопу. Помню маленькое пятнышко на ее правой груди, знаю, какой запах остается от нее на простынях после любви, но нас не связывает никакое чувство, кроме дружеского. Я никогда не пытался встретиться с нею на Острове, тем более что УВ запрещает контакты между Инжениумами вне книг. Я только в курсе, что ее дом в двухстах километрах западнее моего и она живет одна.

Ощупав вслепую лоб и голову, я выясняю, что у меня лысый череп, а на носу очки.

– Это еще что?

В промежутке между последним романом и началом нынешнего Сакс выбрил мне череп и ухудшил зрение. Для чего? Я не выношу, когда он лезет в физические данные моего персонажа. У меня возникает скверное предчувствие относительно двадцатого тома «Расследований Улисса Корню».

Я вижу печаль в глазах Элен.

– Ты знаешь что-то, чего не знаю я?

Не говоря ни слова, она уходит в гостиную. Я оглядываюсь вокруг, подхожу к окну. Мы точно в той самой квартире, которую Сакс придумал для нас, в Десятом округе Парижа, недалеко от Северного вокзала. На мне неизменный антрацитово-серый костюм и черный галстук. Обручальное кольцо на месте. Кроме моего физического облика, никаких особых изменений в его измученном писательском мозгу не произошло. Та же обстановка, те же предметы, но с небольшими вариациями: ковер из синего стал зеленым, одни комнаты немного просторнее, другие, наоборот, чуть меньше. Неточности, без сомнения, свидетельствуют о его слабеющей памяти. Заметить их смогут только самые преданные его читатели.

Как вы уже поняли, мы с Элен обретаемся в голове Сакса. Вот это и называется Харибдой – со ссылкой на капсулы, которые и позволяют нам находиться здесь. Мир, который нас окружает, эта квартира и предметы, – всего лишь плод его воображения и той вселенной, которую писатель создавал для себя на протяжении многих лет, описывая наши приключения. Наши тела – всего лишь воплощение того, какими он нас себе представляет. Взгляните, на стеллажах полно книг, а на обложках – «Моби Дик», «Белый Клык», «Старик и море»; этих книг не было в прошлый раз, но если я открою наугад любую, то найду только белые страницы, как и в моей собственной библиотеке на Сцилле. Это всего лишь декорация. Большая часть шкафов пуста, они существуют лишь для того, чтобы автор мог их описать. Мой персонаж целыми днями грызет яблоки, поэтому корзина для фруктов передо мной полна красивых сочных яблок, которые не портятся. Если я возьму одно и откушу, оно будет лишено всякого вкуса. Здесь не едят, не пьют и не спят. Даже умереть здесь нельзя. Остается только ждать, пока Сакс призовет нас.

Предвижу, что вы спросите: а как все это работает? Где же мы в действительности? Насколько я знаю, мое физическое тело осталось на Сцилле, в капсуле, под наблюдением Мессина, точно так же как и тела тысяч других моих собратьев по ремеслу. Его искусственно кормят; мышцы, чтобы они сохраняли упругость, стимулируют посредством множества электрических датчиков. А вот мой разум находится в Харибде, в мозгу писателя. Управление нам платит, чтобы творцы Надводного могли продолжать творить. А мечтатели могли продолжать мечтать. Без нас, без тех, кто приходит в терминал «Воображаемое», не было бы романов. Ведь когда вы смотрите фильм, за персонажами стоят актеры? Настоящие актеры из плоти и крови, верно? Так вот, знайте, что, когда вы грезите или читаете книгу, все происходит точно так же: в кулисах скрываются Инжениумы. Гарри Поттер, вышедший из-под пера Джоан Роулинг, существует в реальности, его зовут Джош МакМагон, он живет на вилле неподалеку от моей и выносит мусор по вторникам, как любой из нас.

Это была бы не работа, а мечта, если бы, с одной стороны, не скука во время перерывов в написании конкретной книги, а с другой – если бы весь негатив от того, что происходит с нами здесь, не сказывался на нашей реальной жизни. Когда выбираешься из бездны Харибды и возвращаешься к свету Сциллы, то уносишь с собой, в черепной коробке, весь психологический груз пережитого. Все полученные травмы… Все трупы, попавшиеся по ходу сюжета… Боль от угодившей в плечо пули… На Острове физических ран не существует, в отличие от психологических травм, которые остаются при нас.

И если Сакс убьет меня по ходу сюжета, моя душа прекратит свое существование. Мой мозг там, в капсуле, немедленно погибнет. Я умру взаправду. И меня отвезут в морг, чтобы освободить место в боксе, где лежит мое тело, а потом пошлют жене красивое письмо с соболезнованиями. Вот почему быть серийщиком – это гарантия вернуться живым. Теоретически.

Видите ли, на данный момент Сакс еще не начал писать, а значит, еще не вывел нас на сцену, чем и объясняется относительная свобода наших действий. Пока что мы пребываем в его голове без конкретной роли, которую нам предстоит сыграть. Но раз УВ вызвало нас, значит писатель вот-вот возьмется за дело, это вопрос часов или дней. Мы должны быть наготове.

Я оборачиваюсь и понимаю, что кого-то не хватает.

– А где Цыган?

Цыган – это наш верный лабрадор. УВ не забывает и про животных.

– Я нашла его поводок и ошейник в коробке, – откликается Элен. – Полагаю, он умер. Наверно, мы так или иначе скоро об этом узнаем. Как только наш алкаш сядет писать.

Собаки мне будет не хватать. Я подхожу к Элен. Она сидит на стуле с отсутствующим взглядом.

– Это смерть Цыгана тебя так расстроила?

Она, вздохнув, встает:

– Да, всё вместе. А еще хандрю из-за того, что оставила Сциллу. Интересно, мы увидимся с остальными до того, как «господь всемогущий» примется писать первую главу?

Она улыбается мне, но я знаю, что она что-то скрывает. Берет меня за руку и ведет на улицу. Так странно прогуливаться по мысленным образам, идти по темному, еще пустынному Парижу – он оживет только с первыми строчками нового романа. Сакс жил в этом городе с самого детства, он знает его наизусть. А я никогда там в действительности не был. Вы же понимаете, уж коль родился на Сцилле, вряд ли ее покинешь.