Новый мистер Саммерс, но точно так же отравленный ядом неверия. Этим ядом отравлено всё вокруг — от людей в городской больнице, где она провела большую часть своей жизни, до приехавшего на остров человека. Лили знает его имя. Просто не хочет вспоминать.

Отравленный концентрированной настойкой болиголова, он сгорает в жадном пламени вместе с новым мистером Саммерсом. Ни у кого из нет нет права осквернять дом Спасителя. И с её помощью он вновь обрушил на Хемлок Айленд свой гнев.

— Ты наверняка рада вернуться домой, Лили, — Александр улыбается ей. Стоит среди обломков деревянных скамей посреди часовни — всё такой же молодой и красивый. Лили видит, как сияют его ярко-зеленые глаза, подмечает ни капли не изменившийся шрам и всё ту же черную мантию. — Я ждал тебя.

— Я знаю, Александр, — она улыбается ему в ответ и касается его щеки. Пальцы её покрыты уродливыми морщинами и совсем не похожи на те, какими она прикасалась к нему в последний раз. Голос изменился, теперь он противно скрипит. В отличие от Александра, Лили постарела. — Только я уже не та.

Дождь барабанит по прохудившейся от времени крыше, проникает внутрь часовни. Глухой черный плащ медленно намокает, ровно как и давно поседевшие длинные волосы.

Лили боится, что дождь успеет потушить пламя раньше, чем то уничтожит небольшую деревянную сторожку. Спаситель подыгрывает ей, когда направляет молнию в здание.

— Для меня ты никогда не меняешься, Лили, — и голос его всё такой же мягкий и вкрадчивый. Он проникает прямо в сознание. Ногой Александр подталкивает к ней поближе канистру с бензином — ту самую, какую она утащила с катера.

С катера, на котором приплыл сюда неизвестный мужчина по имени Питер Болдер. С катера, на котором приплыла сюда и она сама. Пробравшись в трюм, затаившись в темноте, она всё-таки вернулась домой.

Даже тогда, когда на этот дом у неё уже нет никаких прав, кроме самого главного. Права, дарованного Спасителем, — настоящим хозяином Хемлок Айленд.

Лили улыбается и берет в свои ослабевшую руки канистру.

— Всего несколько мгновений и мы наконец-то будем вместе, — говорит Александр, когда они шагают к сторожке под проливным дождём. — Сможем стоять у трона нашего владыки и не думать о том, что творят те, кто не в силах постичь его учения.

Мысленно Лили соглашается, но вслух ничего не говорит. Слышит громкий крик со стороны сторожки и не обращает на него внимания. Выплескивает содержимое канистры на волосы, на одежду и добавляет остатки в ярко полыхающее пламя.

— Покажи мне, насколько искренна твоя вера, Лили, — шепот Александра звучит у неё над ухом. Он улыбается. — Я уверен, что она ни капли не изменилась за эти годы.

И Лили смело делает шаг вперёд. Прямо в жадное, поглощающее всё на своём пути пламя. Чувствует, как легко вспыхивают волосы, как заходится огнём одежда и жаром обжигает дряблую, морщинистую кожу. Дым забивается в нос, тело покрывается волдырями, и Лили хочется кричать от боли, но она держится и всего лишь скулит.

Смотрит только в сверкающие в темноте зеленые глаза Александра, в которых отражаются пляшущие искры и языки пламени. Смотрит в глаза самого Спасителя. Того, кто вызволил её из ловушки бренного, будто бы чужого тела.