в землю танки БТ-7. Башни укутывали связками сена, отчего издали они казались небольшими стогами. От танков были вырыты ходы к ямам, где укрыли ящики со снарядами для башенных пушек. Поворотные механизмы тщательно смазали и проверили. Артиллеристы в железнодорожной насыпи отрыли орудийные дворики, установили в них четыре 45-мм противотанковые пушки, приготовили и накрыли брезентом ящики со снарядами. Командир взвода управления батареи лейтенант Воронов, перед войной окончивший училище, старательно рассчитывал таблицу стрельбы. Пять расчётов противотанковых ружей расположились по флангам узла обороны, замаскировав свои позиции еловыми ветками.

Гордеев со старшим лейтенантом Лапшиным придирчиво осматривали результаты работы, кому-то подсказывая, кому-то делая замечание. Младший лейтенант Дзюба робко семенил сзади, прислушивался к разговору командиров. Гордеев обернулся и строго спросил:

– Вам, младший лейтенант, что, заняться нечем?

Дзюба остановился, испуганно глядя на командира, промямлил виновато:

– Не могу знать, товарищ капитан. Мы вроде свои позиции оборудовали, где и как вы приказали.

– Ну, так идите и займитесь делом?

– Каким?

– Найдите старшину Ефременко, подберите с ним какую-нибудь избу, велите своим людям натаскать хвороста и дров, затопите печь и приготовьте обед для личного состава узла обороны. Выполняйте.

– Слушаюсь! – Дзюба, радостный от полученного конкретного приказа, вскинул руку к пилотке и бегом помчался искать старшину.

– Интересно, – сказал Лапшин, – а этот парень стрелял когда-нибудь из ПТР?

– Нет, он раньше в кавалерийской дивизии служил. Перед войной окончил ускоренные курсы младших командиров, и вот… В бронебойщики попал. А это, Иван, за финскую? – Гордеев потрогал две медали «За боевые заслуги» на груди артиллериста.

– Одна за неё, родимую, другая – за бои под Бобруйском.

– Так мы с тобой, брат, одним миром мазаны! – обрадовался Гордеев.

Они уселись на крыльцо покинутой избы, закурили и стали наперебой вспоминать холодную пору финской войны. Со стороны шоссе закружились клубы пыли, заурчали двигатели грузовых машин. Одна за другой подкатили четыре ЗИС-5, из кузовов выпрыгивали красноармейцы, стаскивали ящики с какими-то бутылками, два станковых пулемёта «макисм», коробки с патронами и гранатами. Подошёл высокий лейтенант с чёрными петлицами и сапёрными эмблемами на них.

– Товарищ капитан, – он лихо приложил руку к пилотке, – сапёрный взвод мотострелкового полка в составе тридцати двух штатных единиц прибыл в ваше распоряжение. Командир взвода лейтенант Колодяжный.

«Спасибо полковнику Малышеву, – подумал Гордеев, – не забыл, помогает, чем может».

– Это здорово, лейтенант, что в подмогу пришли. – Гордеев усадил сапёра рядом. – Только вот воевать придётся вам пехотой.

– Так нам и не впервой, товарищ капитан. Но всё же слегка посапёрим, поминируем малость, противотанковые мины с собой привезли. Надо будет прикинуть, куда их, родимых, припрятать. Да, забыл, комдив велел машины немедленно обратно отправить.

Когда машины ушли, сапёры, нагруженные противотанковыми минами, ушли по просёлку к югу. Через час они вернулись; их гимнастёрки стали тёмными от пота. Колодяжный весело доложил:

– Слева и справа от просёлка установили пятьдесят штук. Не смогут, гады, по флангам обойти. Дорогу минировать не стали, чтобы не спугнуть их.

Он обтёр пилоткой потный лоб, сладко закурил.

– Если мы, товарищ капитан, встанем за батареей и по флангам с бронебойщиками, как, пойдёт? У нас с собой и карманная артиллерия прихвачена – гранаты и бутылки с зажигательной смесью.

– По флангам – хорошо, но за батареей не надо, – заметил Гордеев, – вам насыпь обзор закроет. Отойдите лучше метров на пятьдесят назад и окопайтесь у крайних изб. Таким образом, вы создадите как бы вторую линию обороны. А вот пулемёты установите на флангах, на насыпи.

Подошли Дзюба и старшина Ефременко. Дзюба бойко доложил:

– Товарищ капитан, обед на полтораста ртов готов!

Ефременко усмехнулся в сторону.

– На первое – щи, товарищ капитан, на второе – кулеш с салом, – уточнил старшина.

– Щи постные? – спросил старший лейтенант Лапшин.

– Никак нет, с курой.

Командиры переглянулись. Гордеев спросил:

– Откуда куры, старшина?

– Местные дюже торопились при отступлении, в одном дворе курятник забыли. Нам на пару дней хватит. Ежели поэкономнее, то и на все четыре. И двух гусей, товарищ капитан, нашли. Этих пока в запасе подержим. Картошки прошлогодней в погребах вдоволь, с голоду не помрём.

– Кстати, – вспомнив, Гордеев спросил Лапшина, – а куда вы лошадей своих дели?

– В лес увели, за деревней, ближе к шоссе. Ездовых с ними оставили.

– Старшина, не забудьте ездовых накормить, – приказал Гордеев.

Перед обедом Гордеев в одной из пустых хат собрал всех командиров артиллерийских и бронебойных расчётов, сапёрных отделений, вкопанных в землю танков, Лапшина, Дзюбу, Колодяжного, Воронова, командиров двух артиллерийских взводов батареи. Прикрепив к стене нарисованный на ватмане план села и узла обороны, он поставил задачи.

– Первая линия нашей обороны – железнодорожная насыпь с артиллерийской батареей и четырьмя врытыми БТ перед ней, по два на флангах. Там же, на флангах, бронебойщики и пулемётчики. Вторая линия обороны – сапёрный взвод и у него на флангах три врытых БТ, один справа и два слева. Третьей линией будем считать саму деревню с домами и хозпостройками. Запомните, вначале пойдёт разведка на мотоциклах, за ней – мотопехота на бронетранспортёрах и грузовиках. Артиллеристам и танкистам молчать, не выдавать себя. Разведку и мотопехоту уничтожаем ружейно-пулемётным огнём, бронетранспортёры – противотанковыми ружьями. Боеприпасы экономить, противника подпускать ближе и бить наверняка. Артиллерия и БТ вступают в бой только с танками. В случае прорыва немцами первой линии, все организованно отходят в траншею сапёров, а затем к деревне. С флангов нас не обойти – сапёры заминировали придорожную территорию, слева от деревни ручей с болотиной, справа – лес. За нами Минское шоссе. Туда враг прорваться не должен. Такова, товарищи, задача, поставленная нам командованием.

Про имевшийся в его распоряжении тяжёлый танк КВ с мощной 76-мм пушкой Гордеев никому не сказал, даже старшему лейтенанту Лапшину. КВ был главной составляющей оборонного узла, секретом, дубиной, способной проломить броню всех имевшихся в распоряжении немцев средних танков – Т-III и T-IV. Гордеев спрятал танк с экипажем в большом сарае на окраине села и выставил караул, никого не подпускавший к «засекреченному» объекту. Знали об объекте только сержант Уколов и старшина Ефременко, носившие еду танкистам.

После совещания Гордеев с Ефременко и Уколовым поднялись на чердак дома, где ещё недавно располагалось правление местного колхоза. Дом стоял на возвышении, отсюда, как на ладони, была видна вся округа – просёлок, уходивший на юг, прилегавшие к нему низины, железная дорога с высокой насыпью и спрятавшейся в ней батареей, брошенное село, лес, тянувшийся к Минскому шоссе, укрывший артиллерийских лошадей с коневодами. Гордеев остался довольным. Артиллеристы, танкисты, сапёры и бронебойщики хорошо поработали, добротно замаскировав свои позиции. Он приказал Уколову протянуть сюда, на чердак, связь.

– Здесь