просто защищал город. Он еще и помогал ему вернуться к нормальной жизни. Как только Сармьенто был смещен со своих постов, принц возродил старые городские институции. Несомненно, решающие задачи были поручены тем же рехидорам и городским старшинам (и другим членам высшего среднего класса), которых принц пригласил на встречу в декабре (на которой Гарсия и его друзья были осуждены). Теперь принц вел переговоры с этими гражданами об условиях соглашения между Толедо и королем.

Можно было бы удивиться тому, что вообще была необходимость для таких переговоров, кажется само собой разумеющимся, что поскольку это касалось совета, сам факт возвращения управления патрициев, которые не были ответственны за мятеж, должен был освободить город и вернуть его под власть короля. Но на самом деле было не так. Лидеры города выставили определенные требования в качестве предварительных условий для мира с королем, а принц, вне сомнения, был в курсе этих требований еще до того, как восстановил их в должностях. Это возвращает нас назад к его соглашению с Сармьенто и резким протестам конверсо против условий, на которых мятежники оставили город.

Вопросы, поставленные «новыми христианами» по этому поводу, остались без ответа по сей день. Почему принц позволил Перо Сармьенто выйти из Толедо безнаказанным? Почему он позволил ему уйти с нагло награбленным у его граждан имуществом? На первый взгляд, ответ лежит в обязательстве, данном принцем бунтовщику в июне 1449 г. — то есть ни при каких обстоятельствах не привлекать его к суду за правонарушения, совершенные в период его губернаторства. Разумеется, конверсо были в курсе этого обязательства, но заявляли, что такие обещания, незаконные в своей основе, были также недействительными с моральной точки зрения[2074]. Однако определенные политические соображения, далекие от моральных, мотивировали позицию принца. Прежде чем идти дальше, мы попытаемся определить эти мотивы.

Пользуясь расположением города и его послушанием, а важнее всего — верой Толедо в его роль как защитника города, принц рассматривал всё это как козыри в своих переговорах с королем. Но он мог опасаться потерять эти козыри, если поведет себя по отношению к Сармьенто так, как этого хотят конверсо. В таком случае он не только нарушит обещание, данное Сармьенто дважды[2075], что подорвет доверие к нему, но еще и откроет ящик Пандоры, полный страхов, подозрений и ощущения безнадежности, которые повернут город против него.

В свете его сиюминутных интересов позицию принца понять нетрудно. По существу, у него не было особого выбора. Мы увидим это яснее, когда пристально посмотрим на сформировавшийся в тот момент конфликт между королем и толедцами. Обостряли этот конфликт два вопроса, которые, похоже, не поддавались разрешению: 1) наказание тех граждан, которые тем или иным образом поддерживали мятежников; 2) будущий статус конверсо в Толедо.

Что касается первого вопроса, то король, как было известно, требовал ареста и доставки в его руки всех толедцев, помогавших Сармьенто, исполнявших его приказы или совершивших другие преступления при его власти или во время восстания. Это, разумеется, относилось бы также ко всем тем, кто совершил те или иные действия против «новых христиан» по приказу Сармьенто или его правительства. Толедцы яростно протестовали против этого требования. Они знали, что сотни жителей города приняли участие в первом взрыве бунта 27-го января, и гораздо больше — в войне против королевских войск, осадивших город. В дополнение к этому, многие, если не сотни, приняли участие в грабежах, пытках, убийствах и конфискациях, причем в то время как большинство принадлежало к простолюдинам, среди них, несомненно, были и представители среднего класса. Их наказание, как того требовал закон, привело бы в траур половину города. Члены совета не могли согласиться на это. Таким образом, их первым условием для добровольного принятия возобновленной власти короля над городом было полное прощение королем всех преступлений, совершенных жителями города во время мятежа.

Будущий статус конверсо в городе был не меньшим источником разногласий. Король требовал, чтобы конверсо в Толедо были полностью восстановлены в их правах, в их прежних должностях и чтобы дискриминация по отношению к ним была прекращена. Разумеется, это включало в себя возвращение в город всех конверсо, изгнанных Сармьенто, разрешение им снова занять должности, с которых они были смещены мятежниками, и, конечно, отмена «Толедского статута» со всеми его уничижительными декретами. Но совет даже слышать не хотел о таких вещах. Его члены упрямо сопротивлялись требованиям короля, как будто их жизни зависели от этого. Наконец, король и Альваро должны были понять, что каким бы безрассудным совет ни выглядел, его невозможно игнорировать и сбрасывать со счетов. Городской совет был заслоном на их пути к Толедо, и его надо было убрать с дороги.

Теперь мы можем понять, почему принц поступил таким образом в отношении отъезда Сармьенто из Толедо. Он знал, что способ его обращения с Сармьенто напрямую повлияет на два важнейших вопроса, которые встали между королем и толедцами: что делать с преступлениями мятежников и с правами конверсо. Если бы инфант Энрике последовал совету конверсо и наказал Сармьенто, как они желали, он тем самым показал бы толедцам, какова его позиция по важнейшим для них вопросам. А результат он мог предвидеть: потеря их дружбы и верности. Принц не мог ожидать безмятежного плавания в своих будущих переговорах с Альваро в Бургосе, и он знал, что его единственный шанс на успех заключается в том, чтобы крепко держать Толедо в своих руках. Ничуть не хуже он знал и другое: сила этой хватки весьма зависит от того, насколько он сумеет зацементировать свои дружеские отношения с городской общественностью.

Судя по тому, как Энрике видел ситуацию, администрация рано или поздно отдаст замок Бургоса, если только он сумеет удержать Толедо достаточно долго. Толедо был несравненно важнее, чем Бургос. Принц верил, что при любой ситуации предложенный им расчет был бы в пользу короля. Альваро, однако, смотрел на вещи по-другому: принц хотел получить королевский ценный объект в обмен на другой, тоже принадлежащий королю и незаконно удерживаемый принцем против воли короля. Альваро отказался удовлетворить это желание, которое означало отрицание королевских прав. В дополнение, контроль над бургосской крепостью был, как он считал, жизненно важным для мира в королевстве, не говоря уже о его собственной безопасности, которая могла оказаться под угрозой в случае сдачи этой твердыни его врагу.

Таким образом, для разрешения толедской проблемы королевская администрация должна была бороться с двумя факторами, сильно мешающими ее планам, — городской совет Толедо и принц Энрике. Приняв решение заняться каждым из них по отдельности, она избрала