графу, дернулись было за ней, однако сверкнувшие в руках Битали египетские ножи заставили молодых людей отпрыгнуть назад.

Арно Дожар тоже выхватил из боевого амулета меч, вытянув в сторону Кро.

– На этот раз я тебя точно убью, Дожар! – выдохнул Битали. – Ты зарвался. Требую, чтобы ты принес мадемуазель Лилиан извинения за нанесенное оскорбление, или тебе придется смыть его кровью! Ты принимаешь вызов?

– Оскорбление? – скривился юный граф. – Могу я узнать, что это за дама и в чем выражалось мое оскорбление?

– Это была Лилиан Хетф, воспитанница директора нашего колледжа. Профессор Бронте поручил ее этим летом моему попечению. Она одинока и выросла в отшельничестве, поэтому профессор поручил мне познакомить девушку с реалиями нашего мира и школьными правилами. Этим летом именно она была моей спутницей.

– Ифриты пяти камней! Как такое получилось? – опустил клинок Дожар. – Она и есть та самая «огненная дева», с которой ты сбежал из Гавра?

– Не понимаю, о чем ты? – мотнул головой Кро.

– Не прикидывайся! Ты отлично знаешь про фотографию из новостных каналов!

– Ты имеешь в виду ту забавную собеседницу, рядом с которой я посидел в ресторане?

– Тысяча ифритов! Как же я так промахнулся? – Граф с досадой рубанул мечом воздух и спрятал клинок в амулет. – Поединка не будет, гусар. Ты знаешь, Кро, я готов драться с тобой в любой момент и по любому поводу. Но я не стану сражаться за право оскорблять девушку. Обидеть женщину, даже невольно, это позор для дворянина. Я принесу твоей спутнице свои искренние извинения и постараюсь, чтобы она их приняла.

Битали покачал бемгишами и тоже убрал оружие.

– Поскольку мое невольное оскорбление было нанесено без свидетелей, мсье Кро, то я настаиваю, чтобы и извинения мои приносились тет-а-тет, – не преминул добавить оговорку графский отпрыск.

– Ты оскорбил ее при мне! – напомнил Кро.

– Я дворянин, Битали! Я умею признавать свои ошибки и отвечать за них в полной мере. Извинения будут принесены в твоем присутствии. Ты удовлетворен?

– Я буду удовлетворен, когда так решит Лилиан!

– Понимаю, – кивнул молодой граф. – И готов проверить, не изменился ли цвет твоей крови. Но тебе придется придумать другое требование для поединка. На извинения я согласен. Куда она побежала?

– В девкин корпус, наверное, – предположил Карл Уловер, наголову возвышаясь над своим хозяином. – Куда еще плакать прячутся? Картина нас туда не пустит. Запретное место.

– Тысяча ифритов… – недовольно пробормотал Арно Дожар. – Придется искать удобный случай. – Он подступил почти вплотную к Битали и коротко кивнул: – Я помню, извинения будут принесены в твоем присутствии. Мои сожаления, мсье.

Графский отпрыск быстрым шагом рванул дальше по коридору.

– Проклятые смертные! – покачал головой Кро, глядя ему вслед. – Один короткий ужин, и теперь всю оставшуюся жизнь оправдываться!

Дальномирие избрали в качестве своей специализации почти вдвое меньше учеников, нежели демонологию. И это включая девушку – Анита Горамник тоже решила потратить часть своего времени на постижение сложной теоретической дисциплины.

– Кажется, за предыдущие годы я успел вас изрядно напугать, – сделал задумчивый вывод одетый в новенький фрак профессор Омар ибн Аби Рабиа, прогуливаясь между столами в большой и оттого еще более пустынной аудитории. – Хорошо быть колдуном: заговор готовый нашептал – и ветра с травами за тебя всю работу сделают. Хорошо быть традиционником: заклинание нужное в книге нашел, в амулет тихим вечером прочитал – и пользуйся себе готовым, только силой подпитывать не забывай. Хорошо быть повелителем демонов. Духов подманил, подкормил – и повелевай ими, ровно рабами преданными. И только нам, магам школы дальномирия, приходится покорять не других существ, а самих себя, не повелевать, а самосовершенствоваться, всегда и постоянно развивая в себе волю, дисциплину мышления и концентрацию, концентрацию, концентрацию…

Араб тяжело вздохнул – словно не сам избрал свою стезю, а был принужден к ней угрозами и пытками.

– До сего дня мы не обращались к теоретической основе дальномирия, пользуясь лишь побочными эффектами сей науки для практических целей. Смотреть через зеркала в произвольные места, перемещать предметы, трансформировать их. Эта магия требовала концентрации и дисциплины, и давалась не всем. Те, кто не смог одолеть своей расхлябанности, отделились от нас, остались самые достойные. Для вас, драгоценные мои, настал час посвящения. Вы впервые узнаете основы дальномирия как науки.

Профессор взмахнул палочкой, около него что-то возникло и тут же рухнуло вниз, разлетевшись в пыль с легким музыкальным звоном.

– Ой! – остановился преподаватель. – Что это было, мсье Юсуфов?

– Стекляшка какая-то разбилась, – глянул на пол крупный чернобровый парень.

– Вот оно что… А это, мсье Батиас? – возле соседней парты рухнуло что-то другое.

– Мне кажется, хрустальный бокал, – ответил ученик. – Осколки крупные и вон как блестят.

– Это, мадемуазель Горамник? – метнул что-то к ногам девушки араб.

– Китайский стеклянный кувшин, профессор.

– Почему?

– Осколков слишком много – значит, не бокал или стакан. Многие осколки крупные, так что материал понятен. На больших осколках уцелела часть иероглифов и кусочки рисунка. Лапа, часть тела, хвост с плавником. Это был дракон, характерный китайский стиль.

– Прекрасно. Теперь ваша очередь, мсье Кро…

Послышался грохот. Битали наклонился и рассмеялся:

– Чайник персидской работы объемом примерно в три литра, на трех ножках, с тонким носиком и позолоченной рукояткой. Профессор, он не разбился, он медный! – Юный чародей поднял покрытый витиеватой чеканкой чайник и водрузил его на стол.

– Какая неожиданность! – всплеснул руками Омар ибн Аби Рабиа. – И что за вывод мы должны сделать из всего увиденного?

– Чем больше осколок, тем легче понять, чем являлся целый предмет! – с готовностью ответила Анита Горамник.

– Хрупкое лучше бьется! – выкрикнул Дистини Шаркови.

– Лучше быть медным, чем стеклянным, – добавил Битали Кро.

– Хорошо. Очень хорошо. Ответы прозвучали разные, однако все они правильны! Леви! – взмахнул палочкой профессор, и осколки вспорхнули в воздух, закружились, перемешиваясь в искристое облако, и вдруг замерли. – Да, мы видим пыль и осколки. И да, есть крупные куски. И да, кое-что оказывается столь прочным, что разбить его невозможно. Облако кружится, кружится… Все перемешано до неузнаваемости… Но все же что-то в нем можно распознать. Как считаете, мадемуазель Горамник?

– Зеленая пыль от первого предмета, хрустальная от бокала, – прищурилась отличница. – Плоские белые кусочки – это осколки кувшина. При желании его можно даже восстановить, если следовать очертаниям рисунка и стыковать линию с линией.

– Из чего состоит наш разум, мсье Кро?!

– Из желаний! – вскочил Битали. – Страх и голод, любовь и ненависть, любопытство и лень…

– Узнаю речи профессора Клеотоу! – рассмеялся сухопарый араб. – Однако же здесь они к месту. Только прибавьте к страстям опыт и знания, воспоминания и планы, мысли и переживания. Вы догадываетесь, к чему я клоню, мсье Юсуфов?

– Разум взрослого