культурную программу для лечившихся в Крыму немецких офицеров и солдат. Самые ценные вещи он спрятал в тайнике внутри дворца, который немцы так и не обнаружили, и проявлял чудеса изобретательности, чтобы спасти от разграбления то, что не удалось спрятать. После войны его за сотрудничество с оккупантами осудили на десять лет, прокурор ему сказал: «Чем возиться с вашим музеем, лучше бы одного немца задушили». После освобождения дворец превратили в госдачу НКВД, затем санаторий ВЦСПС. Результаты следующие: в 1944 году после освобождения от немецкой оккупации 44 000 экспонатов, после возвращения статуса музея через несколько десятков лет — 27 000.

Жожар впоследствии стал генеральным директором по делам искусств в министерстве культуры Франции, а Щеколдину после выхода на свободу запретили работать в музеях, жить в Крыму, и он, будучи пожилым человеком с подорванным здоровьем, на жизнь зарабатывал чернорабочим на металлургическом заводе. В 1985 году он был реабилитирован.

Интересны дневники Жожара, где он описал свою эпопею и наблюдения, касающиеся людей, действовавших в экстремальных условиях. «Люди делятся на две категории: тех, кто думает о себе, и тех, кто думает о других, больше, чем о себе. Нормальная жизнь поверхностна. Величие человека в готовности пойти на жертву». «Мы думаем, что герои находятся с одной стороны, а предатели — с другой. На самом деле герои и предатели есть с обоих сторон». Не правда ли, он говорит о разнице в уровнях.

Как следует из теории систем, развитие системы определяется её способностью к самоорганизации. Всё, что способно подниматься на более высокий уровень самоорганизации, продолжает существовать. При этом верхним уровням, где осуществляется самая сложная работа создания нового, принадлежит главенствующая роль. Н. Рерих отводил её культуре. И к такому же пониманию нас приводит анализ системы «всего человеческого».

По воспоминаниям современников, самыми интересными периодами в культурной истории СССР были конец 20‑х годов и 60‑е годы. Первый потому, что жизнь стала возрождаться после ужасов Гражданской войны, второй потому, что страна стала приходить в себя после ужаса сталинизма. И тот, и другой имели место при весьма ограниченных свободах, и прекращены они были дальнейшим удушением свобод, осуществлённым соответственно Джугашвили и старческим ареопагом Политбюро КПСС. И вот наступили самые свободные в истории России 1990‑е, и что? Искусство мертво. Нет значительных фигур ни в литературе, ни в изобразительном искусстве. Куда делись остатки былого цветения, которое имело место в, казалось бы, гораздо худшие периоды истории страны? Два периода частичного возрождения культурной жизни при советской власти оказались возможны только потому, что были живы остатки старой элиты, которые получили образование, а отчасти достигли зрелости до трагедии 1917 года. А уже в 1990‑е «шестидесятники», бывшие ещё вполне дееспособными шестидесятилетними не имели уже никакого влияния на новых тридцатилетних, и на события в целом. Качество их было низким, им в сравнении с их отцами и дедами существенно недоставало Высоты.

Констатируя далеко зашедший процесс деградации культуры, З. Прилепин считает единственным выходом из создавшейся ситуации культурную диктатуру и просвещённый абсолютизм. Что то похожее на спортивную диктатуру в стране получилось, ведь столько стадионов понастроено, но для культурной нужно большое количество не просто умных, но ещё обладающих высокой культурой деятелей. А чтобы осуществлять диктатуру, они должны обладать немалой властью. Да где же их столько взять, и кто им даст власть? Вот так мы и перебиваемся несформулированными на уровне культуры.

При таком состоянии дел уровневая модель приобретает особую ценность, потому что она «формулирует» нас сразу на всех уровнях. Она многими нитями связана с представлениями, которые отбирались и проверялись веками. Слово «культура» традиционно служило маркером процесса высокого уровня. Уровневая модель восстанавливает высокий статус культуры. Она препятствует легализации и поощрению процессов деградации, возводя их в ранг каких-то мутных культур. С их навозным роем мы неизбежно пропадём. Если вернуть культуре её высокое звание, у нас появится если не шанс на спасение, то хотя бы повод уважать себя.

6.11. Высота веры

Человек очень уязвим, и ему требуется защита от сил зла. Жизнь наполнена страданиями, и люди нуждаются в утешении. Человек слаб и ему нужна помощь. Но далеко не каждому удаётся получить помощь, защиту или утешение от других людей. Встретить таких — это редкое везенье. Остаётся последний вариант — Бог. Хорошо известно, что в отчаянные минуты жизни, когда уже надеяться не на кого и не на что, человек обращается мыслями к Богу. Великий русский хирург Н. Пирогов говорил, что имя Бога срывается с уст в самые драматические, страшные минуты жизни. И Бог помогает. Неустанная молитва в течение сорока дней спасла Д. Панина, страшный недуг отступил. Тем же путём пришёл к вере А. Солженицын.

Человек обращается к Богу и молит его о спасении от болезни близкого человека. В «Белой гвардии» горячая молитва Елены вырывает из рук смерти её брата. Этот эпизод в романе связан с личным опытом самого Булгакова. Он а годы Гражданской войны заболел тифом, его выходила жена. Ушедший дорогой человек может смотреть с небес и помогать оставшемуся на земле. А лишившийся дорогого человека утешать себя тем, что на том свете они снова встретятся. С упованием на помощь Бога легче отказаться от греховных и вообще лишних мыслей, утвердиться на пути безусловного исполнения принятых решений. Кто-то убеждён, что у него есть ангел-хранитель, он может даже чувствовать его присутствие у себя за спиной в самые ответственные моменты жизни. То, во что веришь, чаще сбывается. Вера силы придаёт, неверие — отнимает. Это медицинский факт. И какая бы нежить какими бы жесточайшими методами не боролась с «религиозным дурманом», с верой человека во что то большее его самого им не справиться. Особенно страшные злодеяния на поприще этой борьбы творили большевики, и где сегодня они, и где православие?

Но есть у религии и вторая функция, о которой люди вспоминают реже. Бог на всём протяжении истории человечества для какой-то его части был почти полным синонимом Высоты. Где находится то, что больше человека или дороже ему всего на свете, будь это Бог, ангелы, ушедший дорогой человек? На небесах. Высота неотъемлема от религии, а глубокая вера в Бога — это по сути вера в Высшее. Высоким вера в Бога помогает приближаться к недостижимому совершенству. Иначе говоря, у человека более, чем достаточно оснований, чтобы верить в высшую силу. Пусть наука вновь и вновь доказывает человечеству бессмысленность его игры в боготворчество, но в сознании человека идея высокого уже зародилась, и она будет искать наиболее