Мне снова повезло, четвертый враг (или врагиня? похоже, это все-таки самка…) оказался последним. По крайней мере, в ближайшей округе. Потому что в противном случае вряд ли бы мне позволили проваляться минут десять, приходя в себя. Еще немного полежав и прислушавшись к организму, я сделал вывод, что легко отделался. Сердцебиение замедлилось до нормального, дыхание восстановилось, да и в глазах больше не темнело, как в момент получения перелома. Только левая рука, так и остававшаяся в утыканных зубами тисках, сильно болела. На вид же все оказалось не так страшно: крови не было, да и кость из рукава не торчала. Походу, закрытый перелом лучевой кости, возможно, множественный. Но хотя бы конечности не лишился, маленькая, а радость. Теперь бы ее еще освободить… впрочем, это особого труда не составило: осторожно сместившись на левый бок, я уткнул ствол «кольта» под основание нижней челюсти зверюги и выстрелил. Повторять процедуру не пришлось, пуля нанесла страшную рану, едва не вырвав челюсть с корнем, и мне осталось лишь воспользоваться стволом все того же «кольта» в качестве рычага, чтобы разжать впечатляющие зубы.

Получив наконец свободу, я было полез из укрытия и незамедлительно убедился, что у любой монеты две стороны: лишившаяся фиксации поврежденная рука на малейшее движение отзывалась вспышкой боли. То есть просто к боли я уже притерпелся, но тут был полный швах. Опять до потемнения в глазах. Пришлось покидать убежище в несколько приемов, с шипением и сдавленными матюками, поскольку под деревом я даже до аптечки не мог дотянуться. Плюс «кольт» из ладони не выпускал ни на секунду, так что можете представить букет ощущений. Но все рано или поздно заканчивается, подошли к концу и мои мучения. Утвердившись на своих двоих, я прислонился спиной к размочаленному пню, как мог осмотрелся, сунул пистолет в набедренную кобуру и нашарил на поясе медкомплект с последним шприц-тюбиком.

Пэйнкиллер сработал довольно быстро, где-то в течение минуты, но я знал, что эффект не будет долгим, и едва дождавшись, когда боль станет хотя бы терпимой, скинул со спины «дэй-пак». Перед этим, правда, еще сгреб здоровой рукой жменю мха и кое-как оттер сочащейся влагой массой кровь с забрала – очень уж она сосредоточиться мешала, да и обзор перекрывала порядочно. Стало лучше, но ненамного – бурая грязь покрыла забрало равномерным слоем, более-менее прозрачным. Потом занялся, что называется, самолечением. Опыт и остаточные знания теоретического курса по первой медицинской помощи твердили, что без иммобилизации поврежденной конечности не обойтись. Проще говоря, нужна была шина, а единственным предметом, который хоть как-то мог сойти за оную, был запасной нож. А еще лучше – два. Самым ценным качеством наследных клинков сейчас для меня оказалось наличие на ножнах ременных креплений с надежными пластиковыми фиксаторами, так что закрепить импровизированную шину было чем. Сложнее оказалось совместить ножны с предплечьем, не уронив первые. Пришлось все делать на весу, так что одни ножны я лишь слегка притянул ремнями, а вот второй комплект, вместе с вложенным клинком, затянул уже на совесть, благо теперь полосы из грубой ткани не врезались в плоть. Ладонь покоилась на рукояти ножа, но я для надежности обмотал ее скотчем, так что теперь мог лишь слегка шевелить пальцами. Оставшийся моток жалеть не стал, прошелся по шине, зафиксировав заодно болтающиеся концы крепежек, затем сделал петлю на запястье и соорудил нечто вроде медицинской косынки из нескольких слоев клейкой ленты, пропущенной по большому кругу от руки до шеи. Получилось грубо, но надежно. По крайней мере, теперь случайно потревожить покалеченную конечность не так-то просто. Пожалуй, в текущих условиях лучше и не сделать. Да и не до изысков сейчас, добраться бы до места да найти укрытие, а потом уже и думать, что и как.

Перед тем, как покинуть поле боя, я проделал еще несколько манипуляций, а именно: вырезал у одного из «самцов» хвост заодно с пахучей железой, скорее всего, вырабатывающей секрет, которым зверюги метили владения, и перезарядил оба пистолета. И если с первым делом проблем не возникло (вонь уже была по барабану, принюхался), даже с креплением мудрить не пришлось, просто заткнул хвост за берец ботинка, то со вторым помучился. Алгоритм, на первый взгляд, немудреный: вставить в пальцы левой руки запасной магазин, выщелкнуть сменяемый из «кольта», насадить пистолет рукояткой на полный сколько позволит выступающая часть, а затем, упершись его торцом в грудь, дослать на законное место. Повторить с запасным стволом и не забыть подобрать упавшие магазины – про запас. Вуаля. Но знали бы вы, сколько нервов я за эти считанные минуты потратил! Так и казалось, что сейчас со всех сторон набегут еще зубастики, да с группой поддержки в виде шипохвостых летяг, и кранты. Почему-то в эти мгновения про биомехов я и не думал, хотя вероятность их появления была куда выше – вряд ли аутентичная живность потянется на выстрелы, а вот биомехи однозначно заглянут на огонек, чисто проверить. Так что не удивительно, что я был как на иголках. И выдохнул с нешуточным облегчением, когда наконец двинул скорым шагом по азимуту, на всякий случай сверив направление. Хуже от кратковременного включения планшетника все равно не будет, кому надо уже все слышали и сделали выводы.

Спасти меня могла только скорость, да зыбкая надежда, что вонь от «трофея», спекшейся крови и содержимого потрохов первой зверюги отпугнет как сородичей убиенных зубастиков, так и их более мелких коллег по цеху. Насчет гнуса я не беспокоился, такое ощущение, что первая волна, та, что неподалеку от поляны наведалась в гости, остальным как-то просигнализировала, что ловить нечего. От биомехов же достаточно надежной защитой служило расстояние: вряд ли они пойдут по следу, не обнаружив на поляне ничего с их точки зрения подозрительного. Впрочем, значительно прибавить ходу не получилось. И самочувствие не ахти, и внимание ослаблять себе дороже, тем более что теперь приходилось еще и под ноги смотреть, а не только на деревья.

Между тем странность местного биоценоза все сильнее бросалась в глаза и даже давила на нервы. Не знаю почему, но джунгли мне всегда представлялись кишащими жизнью, причем на всех «этажах». Здесь же, такое впечатление, от подножия деревьев и до их же нижних ветвей протянулась этакая полоса отчуждения: ни тебе кустов, ни тебе отдельных растений высотой хотя бы по колено, ни тебе мелкой живности. Про птиц вообще молчу. Последнее обстоятельство, кстати, и не удивительно – что здесь птицам делать? Еды никакой, укрытий